Он отправился в Нью-Йорк, сжигаемый стыдом за то, что сидел за решёткой, и твёрдо решил спрятаться за псевдонимом О. Генри. Билли Рейдлер, с которым мы вместе сидели, да я — вот и все, кто знал о том, что О. Генри сидел в тюрьме. Мы все трое активно переписывались. Рейдлер был мрачен и угрюм — типичный узник, вечный пессимист. В каждом письме О. Генри заклинал меня наведываться к Билли и напоминать ему, что на свете есть два человека, которые в него верят.
В ответ на моё письмо он прислал мне подробные инструкции. Он наставлял меня, как написать «Ограбление поезда». Я на славу постарался и отослал ему рукопись. О. Генри взмахнул над ней своей волшебной палочкой, сотворил из неё почти настоящий шедевр и продал в «Журнал для всех». Это был один из его первых успешных рассказов. Выручку мы поделили пополам.
Ко времени написания рассказа я уже поумнел и уяснил, что игра не стоила свеч, соотношение неприятных последствий к радостям жизни на большой дороге — тысяча к одному. То первое удавшееся дело удалось слишком хорошо, и это сделало меня легкомысленным и самоуверенным.
Я стал изгоем и преступником из-за внезапного нападения в той лавчонке в Арбеке. Я хорошо знал жизнь Юго-Запада, так что не сомневался: стоило попасться в лапы маршалам — и меня отправили бы в тюрягу по одному их слову, точно так же, как это происходило с другими. Я ввязался в эту игру с неохотой, но она захватила меня своим напряжением и мнимой свободой. Началось с жажды отмщения, а закончилось безрассудством.
На ранчо о нашей засаде не было даже слухов. Мы затаились на несколько дней. Потом Энди ушёл в самостоятельное плавание. Билл отчалил неделей позже. Джейк, Боб и я вернулись в дом на ранчо. Прошёл месяц. Никто нас ни в чём не заподозрил. Тогда мы решили ещё раз попытать счастья.
Меня так и подмывало ограбить поезд железнодорожной компании Санта-Фе. В точности, как говорилось в той листовке, которой ткнул мне в нос отец — меня и так уже приговорили за это. Так почему бы тогда и не поживиться?
Однажды вечером мы занимались разработкой плана нападения, сидя в доме на ранчо. Харлисс уехал в город. Было довольно поздно.
— Что это? — вдруг вздрогнул Джейк.
Откуда-то из тишины донёсся топот лошадиных копыт, похожий на барабанный бой. Лошадь была явно одна, ясное дело, что ехал ковбой — ищейки никогда не шатаются поодиночке.
Он натянул поводья у крыльца. Это был Фрэнк.
Я не видел его с той поры, когда пришла весть о несправедливом суде. Прежняя беззаботная весёлость напрочь исчезла с его лица.
— Их оправдали! Слыхал?
Как пощёчина, хлестнуло меня по глазам зрелище его понурой, измождённой фигуры. Он наклонился и понизил голос.
— Тсс! — шикнул он. — Я кое-что накопал. Быстро на лошадь! Эти проклятые подонки ни перед чем не остановятся. Они натравили на тебя ищеек.
Глава VIII
Вендетты в прериях Оклахомы и Индейской территории были так же безжалостны, как на Корсике. В бесплодных землях Юго-Запада находили себе приют самые отпетые негодяи всех мастей. Их было пруд пруди на обширных просторах прерий. Они убивали, а другие убийцы оправдывали их в судах: мертвеца уже не оживить, так зачем зря беспокоить живых? Вот живые и брали закон в свои руки. Таковы были понятия о справедливости в Оклахоме в начале девяностых.[9] Закон что дышло, куда повернёшь, туда и вышло. Главное было получить ордер на имя такого-то, а после этого можно и не стесняться…
Хьюстон и Лав столковались с маршалами. Они пустились по нашему следу, пытаясь взять нас до того, как нам выпадет шанс добраться до них.
— Мы направимся в Эль Рено, — сказал Фрэнк. — Они хотят крови — они её получат. Свою. Нашей они уже перепились.
Вот уж не ожидал от Фрэнка такой прыти. Ведь характер у него был лёгкий, он ничего не принимал близко к сердцу, а таких субчиков, как Хьюстон и Лав, он просто убивал презрением.
— Значит, расклад такой, — принялся он объяснять. — Они решили сжить нас со свету. Проклятые трусы пустились в бега с того самого момента, как прикончили Эда. Они сделали так, что стволы всех пушек в Вудворде направлены теперь на нас. Они просто рехнулись. Наводнили всю округу листовками. Наговорили, что ты причастен к ограблению поезда компании Санта-Фе. Натравили ищеек, которые теперь обшаривают округу в поисках Эла Дженнингса, налётчика. Они пришьют тебя на месте!
Горькие, острые слова. Внезапно неправедные деньги стали так оттягивать мне карман, словно там были все 600 000, о которых мне так мечталось.
— Они несколько опередили события — на самом деле я ограбил поезд МКТ. — Мне хотелось, чтобы он это знал, вот только я никак не мог сообразить, как поднести ему эту новость. Старался, чтобы мой голос звучал как можно более равнодушно и бесстрастно.
— Здорово сработано, а? — ответил он мне в тон. — И ведь ни следа за собой не оставили! Видно птицу по полёту — опытные действовали.
— Все, кроме меня, — отвечал я. — В шайке Энди сплошные ветераны.
— Дьявол, ну, у тебя и шуточки! Ты-то чего, к чёртям, веселишься? — И он испустил нетерпеливый свист, подействовавший на его лошадь, как хорошие шпоры. То, во что мой отец так легко поверил, Фрэнк отмёл, как полностью не заслуживающее внимания.
Даже когда я в ярких красках расписал ему всю авантюру, он всё равно не признал моих геройских заслуг.
— Э-э, да ты, считай, там вообще был с боку припёка, — заключил он. — Так, засосало тебя. Гнёт обстоятельств. Ты же просто зрителем был. Так что и брать эти денежки не имел права.
Он ещё не знал, что всего сутки спустя ввяжется в авантюру куда похлеще — такой уже давно не случалось на этих землях — да к тому же будет заводилой. Его единственной мыслью было успеть в Эль Рено до открытия съезда демократической партии и взять за грудки Хьюстона с Лавом — до того, как они умудрятся спровадить нас в тюрягу или того больше — разделаться с нами.
— Как только мы попадём к ним в лапы, они уж своего не упустят. А напоследок укокошат и старика с Джоном.
Мы добрались до Эль Рено после полудня. Поезд с делегатами должен был прибыть в десять вечера. Мы затаились до того момента, когда надо было идти на станцию. Народ сгрудился маленькими группками там и сям. Меня в городке знали все — я ведь был здесь окружным атторнеем целых два года.
На нашем пути прозвучала добрая дюжина дружеских приветствий. Они знали, зачем мы явились — видели листовки. И никто из них не соблазнился обещанной наградой.
На станцию вкатился поезд. Кто-то прошмыгнул мимо меня, на ходу шепнув:
— Они улизнули. Билл Тиллман видел вас и накапал им.
Из поезда вывалилась толпа: выпивохи, старые ковбои, бывшие каторжники, мелкие фермеры и горстка порядочных граждан. Хьюстона и Лава не было. Двумя днями позже я встретил Тоба Олдена, шерифа округа Вудворд.
— Они прокрались незамеченными, — сообщил он. — Сейчас заседают на сессии.
Я не стал дожидаться Фрэнка.
Большой зал муниципалитета был переполнен. Председательствовал мой старинный приятель Лесли Росс. Я притаился у двери, поджидая случая незаметно проникнуть в зал. Какой-то тип в середине зала прервал выступающего. Кто-то заорал типу, чтобы он заткнулся, а сидящий сзади долбанул ногой в спинку его стула; словом, поднялась возня — вот тебе и подходящий случай.
Я не спеша пошёл по проходу, сохраняя показное спокойствие. Я был в таком напряжении, что не заметил гробовой тишины, установившейся в зале. Взглянул на помост: Росс стоял, подняв вверх руку, глаза его были прикованы ко мне, а лицо — белее снега, словно он собирается вот-вот хлопнуться в обморок.
