Вскоре в залив Лаврентия зашла за пресной водой американская парусная шхуна «Хенди». От капитана шхуны узнали о судьбе двух американских китобойных судов, розыски которых еще при выходе клипера было предложено вести и «Стрелку». Выяснилось, что одно полузатопленное судно с четырьмя трупами на борту еще осенью прошлого года прибило к мысу Сердце-Камень. Второе разбилось у берегов Аляски. Вся команда уже переправилась в Сан-Франциско. Бумаги «Хенди» оказались в порядке, и ее отпустили с миром.
На другой день состоялась обусловленная еще в Петропавловске встреча с трехмачтовым американским барком «Роджерс» лейтенанта Р. Берри, который направлялся в Северный Ледовитый океан искать пропавшую без вести экспедицию Д. Де-Лонга на шхуне «Жаннетта».
Вечером 8 августа оба корабля, подняв пары, вышли в море. Вскоре клипер потерял из виду «Роджерса», который пошел дальше под парусами, вследствие чего отстал. Наутро «Стрелок» обогнул мыс Восточный и направился на запад вдоль северного побережья Чукотки. На меридиане мыса Сердце-Камень он повернул назад: на клипере провизии оставалось на полтора месяца, из четырех помп три вышли из строя. При таких условиях идти к острову Врангеля, до которого оставался суточный переход, Де-Ливрон не решился.
Команда «Роджерса» 12 августа посетила остров Геральд, а на другой день высадилась на острове Врангеля и составила его первую карту, на которой увековечила имена своих офицеров и названия плававших здесь американских судов. На зимовку барк вернулся в залив Лаврентия, где и погиб осенью в результате возникшего пожара. «Стрелок» же вернулся в Петропавловск.
Научные результаты его плавания, особенно съемочные работы в заливе Лаврентия, были значительными. Де-Ливрон дважды, в 1882 и 1913 годах, опубликовал в журнале «Морской сборник» заметки об этом плавании, где призывал ежегодно посылать в Северный Ледовитый океан три-четыре корабля, причем два исключительно для гидрографических работ. Он видел в этих плаваниях источник экономического развития Крайнего Севера.
Вместе с тем он пришел к весьма легкомысленному выводу: «Оказывается, что поход военного судна в Ледовитый океан по легкости плавания уподобляется плаванию во всяком море. Необыкновенного и страшного ничего нет»[63]. А через тридцать один год даже назвал свое плавание на «Стрелке» пикником.
Вероятно, в его силах было превратить этот «пикник» в более серьезное плавание и рискнуть достичь острова Врангеля, пользуясь исключительно благоприятной в тот год ледовой обстановкой. Как-то малоубедительно объяснение Де-Ливрона, что клипер поспешил на юг «из-за недостатка сухарей для команды. Это произошло от непростительной небрежности того лица, которое заведовало судовым хозяйством». Вот уж поистине по Маршаку: «Враг вступает в город, пленных не щадя, оттого, что в кузнице не было гвоздя…»
В 1885 году до мыса Сердце-Камень «для опыта торговли» ходила шхуна «Сибирь» владивостокского купца О. Линдгольма под командованием «вольного шкипера» Фридольфа Кирилловича Гека, который выполнил значительные съемки на берегах Берингова моря, где его имя носят теперь коса, мыс, бухта.
В 1886 году до мыса Сердце-Камень с заходом в бухты Провидения, Ткачен, залив Лаврентия плавал клипер «Крейсер» под командованием капитана 2 ранга Алексея Апполоновича Остолопова. Это был первый клипер повышенной автономности, специально построенный русским инженером М. Кишкиным для крейсирования на Дальнем Востоке. После посещения устья Анадыря он пошел с описью северных берегов Анадырского залива. 26 августа Остолопов записал в дневнике: «В двенадцать с половиной часов пополудни открылась в береге замечательная бухта; подойдя ко входному в нее с севера мысу, очень отвесному, я через этот мыс заметил на высотах осыпи, похожие на угольные пласты»[64]. Хотя чукчи называли бухту Гачгатын (Скопление птиц), моряки, как свидетельствует «Отчет Главного гидрографического управления за 1886 год», нарекли ее Угольной. Уголь оказался отличного качества.
В советское время бухта стала важным пунктом по обеспечению топливом судов, осваивавших Северный морской путь.
В отчете о плавании «Крейсера» его командир писал: «Последние 15 лет наши военные суда почти ежегодно посещают далекий Север, и каждое из них немало собрало сведений об этих краях, но их донесения не разработаны, и даже не собраны в отдельный сборник, и ими суда не снабжаются, а между тем есть заметки очень полезные, как, например, дневник покойного А. П. Новосильского, веденный им во время плавания в Ледовитом океане…»[65]
Неоднократно у берегов Чукотки крейсировал клипер «Разбойник». В 1884 году он под командованием капитан-лейтенанта Я. А. Гильтенбранта конфисковал американские шхуны «Элиза» и «София Джонсон», на которых были обнаружены контрабандные товары и водка.
Плавания русских клиперов не прошли бесследно для населения Чукотки. В 1888 году было принято решение об организации Анадырского окружного управления, и на следующий год «Разбойник» высадил на берег Анадырского лимана близ горы Святого Дионисия первого начальника округа. Леонид Францевич Гриневецкий до этого много сделал для карты Новой Земли (в 1883 году, зимуя в Малых Кармакулах, впервые пересек остров); работая на постах в заливе Де-Кастри и Командорских островах, исследовал местные промыслы. 22 июля 1889 года строительство первого дома поста Новомариинского было закончено. О значении нового поста командир клипера капитан 1 ранга Вульф писал в отчете: «Это первое русское поселение на берегу Берингова моря принесет и для государства, и для науки, и для местного населения большую пользу… Чукчи, видя, что их не обижают, а, снабжая всем необходимым, часто еще и помогают им в излечении многих недугов, поймут разницу между нами и иностранцами…» [66]
Первая попытка предостеречь иностранных браконьеров на западе, в Белом и Баренцевом морях, была предпринята в 1870 году плаванием эскадры вице-адмирала К. Н. Посьета, хотя главной ее задачей было дать морскую практику молодому тогда великому князю Алексею Александровичу, будущему генерал- адмиралу русского флота. По пути с Балтики корвет «Варяг», клипер «Жемчуг» и шхуна «Секстан» посетили Киль, Берген, Гаммерфест, Варде. 20 июня корабли входили в горло Белого моря, где Посьет отметил «весьма неточные и недостаточные промеры на карте». Тем не менее через два дня встали на якорь у Мудьюгского маяка. Великий князь на пароходе «Десятинный» посетил Архангельск, где, как пишет отчет, «встретился с народом, губернскими чинами и духовенством во главе с епископом Нафаилом». Затем суда посетили Соловецкие острова, Кемь, Сумской Посад, Сороку, попутно выполнив съемочные, астрономические и магнитные работы. В плавании принимал участие академик А. Ф. Миддендорф, выполнивший большие гидрологические и биологические исследования Гольфстрима.
12 июля корвет и клипер прибыли на Новую Землю. Офицеры произвели картографирование пролива Костин Шар, многие объекты его назвав именами участников плавания. Большинство из них — рейд Алексея, мыс Варяг, мысы Мофета, Муравьева, Росселя, острова Хохлова и Шаховского не сохранились, зато названия острова Жемчуг, Казаринова, полуостров и губа Макарова, мыс Тудера можно и сейчас видеть на карте Новой Земли. Если имена флаг-офицера эскадры Карла Ивановича Тудера и подпоручика корпуса флотских штурманов с «Варяга» Валериана Захаровича Казаринова сразу попали на карту, то имя вахтенного начальника «Жемчуга» лейтенанта Евгения Андреевича Макарова сначала носил мыс, который затем, исчезнув с карты, передал его губе и полуострову, вероятно, не без влияния имени знаменитого адмирала С. О. Макарова.
В завершение плавания «Варяг» посетил Исландию, а «Жемчуг», получивший в шторм повреждения, повернул в Кронштадт.
В 80-х годах XIX века лишь винтовые шхуны «Бакан» и «Полярная звезда» изредка «попугивали» иностранных браконьеров, у них по горло хватало неотложной работы по картографированию Кольского побережья и Белого моря. Только в 1893 году с Балтики в Баренцево море стали посылать охранные корабли. Так, 1 мая этого года из Ревеля вокруг Скандинавии направился крейсер 2 ранга «Наездник». У Мурманского берега он арестовал сразу шесть норвежских шхун, трюмы которых были набиты шкурами молодых тюленей-хохлуш и тюленьим салом. Все это было явно добыто в русских территориальных водах, в то время, когда суда из Архангельска не пускали беломорские льды. Браконьеров отвели в Кольский залив для разбора дела в местном мировом суде.
Когда позволила ледовая обстановка, «Наездник» выполнил гидрографические и гидрологические
