— Что я собираюсь вести эту молодую леди в столовую.
— Это право ты мог бы оставить ее жениху, — огрызнулся Оливер.
— Якобы жениху. На самом деле у тебя нет на нее права. Раз ты наслаждался обществом мисс Баттерфилд целый день… — И лорд Гейбриел предложил Марии руку. — Прошу вас, мисс Баттерфилд.
Мария не знала, как ей поступить. Но в Оливере она чувствовала опасность, а в его брате — нет, и потому выбрала лорда Гейбриела.
— Благодарю вас, сэр, — сказала она, принимая его руку.
— Черт возьми! Подожди минуту. С чего это ты…
— Забочусь о нашей гостье? — с видом полнейшей невинности спросил лорд Гейбриел. — Старик, я не думал, что это для тебя так важно. Но если ты не можешь видеть мисс Баттерфилд под руку с другим мужчиной, я, конечно, удалюсь.
Слова Гейбриела, казалось, привели Оливера в чувство. Он натянуто улыбнулся.
— Глупости. Все отлично, — напряженным голосом произнес он. — Все отлично.
И компания двинулась по широкому коридору. Оливер замыкал шествие. Гейбриел улучил минуту и заговорщицки улыбнулся Марии. Она, правда, не поняла, к чему относится заговор, зато догадалась, что он раздражает Оливера, и решила поддержать военные действия.
Этот случай оказался лишь первым в цепи ему подобных в следующие несколько дней. Как только Мария и Оливер оставались хотя бы на миг одни, тут же являлся кто-нибудь из его сестер и братьев и предлагал общее развлечение: прогулку по саду, поездку в Илинг, карты.
Мария даже решила, что это… Нет, невозможно.
Если откровенные попытки семьи разлучить их раздражали Оливера, то лишь потому, что отнимали у него шанс соблазнить ее. Едва ли Мария могла рассчитывать на большее. Он хотел сделать ее своей любовницей, и все.
Рассчитывать? Что за глупость. Она ни на что не рассчитывает. У нее уже есть жених. Но в Холстед- Холле было так трудно думать о Натане. Каждый проведенный здесь день казался девушке эпизодом романа. То она натыкалась на Рембрандта, беззаботно висевшего в будуаре, то дорогу ей перебегала крыса. Дом одновременно воплощал в себе роскошь и запустение.
А слуги? О Боже! Они кружились вокруг Марии, как трудолюбивые пчелы. Она шагу не могла ступить без того, чтобы ей не пододвинули стул или не подали нужную вещь. Как только семейство Шарпов с этим мирится?
Все это время братья и сестры Оливера без конца говорили о бале, который на День святого Валентина давала герцогиня Фоксмур. Чем ближе подступал бал, тем больше нервничала Мария, ведь миссис Пламтри давно распорядилась, чтобы на этом балу Оливер объявил о своей помолвке. Авантюра явно затягивалась. Поэтому, когда однажды лакей сообщил, что его светлость желает поговорить с ней, Мария испытала облегчение. Наконец-то они смогут побеседовать наедине.
Когда она вошла в кабинет, Оливер предложил ей сесть, а сам начал шагать из угла в угол. Он явно был смущен. Сердце Марии забилось быстрее. Может быть, Оливер получил известия от мистера Пинтера? Что-то дурное случилось с Натаном?
Наконец он остановился у письменного стола.
— Вы недовольны моими слугами? Мария удивленно распахнула глаза.
— Разумеется, нет.
— А у них сложилось впечатление, что вы ими недовольны.
— Не могу себе представить почему.
— Они жалуются, что по утрам вы сами застилаете вашу постель.
— Ну разумеется.
Он с сомнением приподнял бровь.
— И сами разжигаете камин, и сами приносите себе чай…
— А разве нельзя?
Оливер прищурился.
— Разве у вас дома не было слуг?
— Конечно, были. — Мария горделиво вздернула подбородок. — Кучер, и грум, и две горничные. Они помогали мне и тете со стиркой и на кухне.
Улыбка тронула его губы.
— Я начинаю понимать, в чем проблема.
— Надеюсь, вы и мне объясните, ибо самая ничего не понимаю.
— Слуги в Англии не для того, чтобы помогать, а для того, чтобы делать.
— Что вы имеете в виду?
Оливер присел на стол.
— Когда вы убираете вашу постель, они думают, что вам не нравится, как это делают они. То же самое с камином и с чаем. Люди хотят служить вам, а если вы не пользуетесь их услугами, они считают, что вы недовольны.
— Но это абсурд. Я всегда говорю им, что мне не требуется их помощь.
— Вот именно. Вы отнимаете у них цель в жизни. Это задевает их гордость.
Мария вспомнила беспокойную мину на лице Бетти.
— Никто не может иметь такой цели — быть слугой.
— В Англии это так. — Голос Оливера звучал мягко. — Американке трудно это понять, но английские слуги гордятся своей работой, гордятся семьей, которой служат, гордятся своим положением в этой семье. Если вы не даете им возможности выполнять свой долг, им кажется, что вы их не уважаете.
Щеки Марии вспыхнули.
— О Боже! Я хотела облегчить им жизнь. Прислуга вашей бабушки вернулась в Лондон, а дом такой огромный…
Оливер сел за стол.
— Я знаю, и все же позвольте им делать свою работу. Они ведь считают, что скоро вы станете их хозяйкой, и хотят угодить вам.
Мария сглотнула. Наконец-то они подступили к теме, которую она собиралась обсудить.
— Я хотела спросить вас: завтра на балу вы действительно хотите объявить о помолвке?
Оливер покачал головой:
— До этого не дойдет. Бабушка может терпеть мой блеф здесь, но она не станет продолжать войну на глазах у общества. Она слишком близко принимает к сердцу последствия этого для всей семьи. Я уверен, что, в конце концов, она отступится.
— А если не отступится? Если в свете станет известно о помолвке, то слухи могут дойти до Натана.
Лицо Оливера окаменело.
— Никаких слухов ни до кого не дойдет, потому что никакого объявления не будет.
— Надеюсь, вы правы.
В последнее время совесть все чаще беспокоила Марию, когда она думала о Натане. Она согласилась выйти за него замуж, дала ему слово, а значит, позволяя Оливеру встать на пути этого брака, она вела себя бесчестно.
— Мария, поверь мне, все будет хорошо.
Наступила неловкая пауза. Мария поднялась.
— Ну что ж, раз это все…
— Не уходи, — пробормотал Оливер и тоже поднялся на ноги.
Его взгляд словно приковал ее к месту, не было сил повернуться и уйти.
— Почему?
— В последнее время у нас почти не было возможности поговорить наедине. Ты все время занята с моими братьями и сестрами. — В голосе Оливера слышался сдерживаемый гнев. — Присядь, пожалуйста. Давай поговорим.
Поговорим? Это так на него не похоже.
— Ну хорошо. — Она снова опустилась на стул. Странная перемена в его настроении заинтриговала
