больше, чем у любой женщины. Я вынуждена выслушивать поучения, не могу распоряжаться собственными деньгами, даже собственной жизнью и планировать свое будущее. Я веду хозяйство, забочусь о сестрах и отце, зная, что не могу унаследовать собственность, которой владею. Вот все мои «привилегии». Я вполне могла бы обойтись и без них. – Он хотел возразить, но Розалинда продолжала: – Тут дело даже не в привилегиях, а в том, что хорошо и что плохо. Вы очень сочувствуете тем, кто торгует без пошлин. Полагаю, у вас есть личный опыт?
Его глаза блеснули.
– Кроме работы на моего бесчестного хозяина, хотите сказать?
– Совершенно верно. Для поверенного вы очень хорошо владеете мечом.
– Вы тоже очень хорошо владеете мечом для графской дочери. И все же я не обвинял вас в «личном опыте» с контрабандистами.
– Конечно, нет. Сама по себе мысль абсурдна.
– Почему? Потому что вы женщина? А я ирландец и хорошо владею мечом? Знаете, женщины тоже могут быть преступницами. А умеющие фехтовать ирландцы – добропорядочными людьми.
Розалинда покраснела.
– Я не говорила, что вы были контрабандистом.
– Я научился угадывать ваши мысли. У вас, надо заметить, богатое воображение. – Он встал, его глаза поблескивали. – Но вы оказались правы – я действительно был когда-то контрабандистом.
Розалинда не могла скрыть своего восторга.
– Так вот почему мой кузен нанял вас!
– Ваш кузен нанял меня потому, что я спас ему жизнь, когда мои компаньоны пытались его убить. – Он сдвинул назад шляпу, и темная прядь упала ему на лоб. – Он был поражен моими особыми талантами, и я уже много лет верой и правдой служу ему.
По ее спине пробежал холодок, прежде чем она заметила блеск в его глазах. – Вы дразните меня.
– Разве? – Не дожидаясь ответа, он пошел по дорожке с гордо поднятой головой.
Она последовала за ним, обдумывая его новую стратегию. Может, он пытался ее напугать? Или это очередной способ избавиться от ее общества? Тут Розалинда вспомнила, как прошлой ночью он приставил ей к горлу клинок. Воспоминание было не из приятных.
Ускорив шаг, она поравнялась с ним.
– Что заставило вас стать контрабандистом? Улыбка тронула его губы прежде, чем он отвернулся.
– Какой простой воришка похваляется своим собственным позором?
– «Комедия ошибок». Вы действительно хорошо знаете Шекспира. Но я не против, похваляйтесь. Как вы могли заметить, мое любопытство не зкает границ. И пока я его не удовлетворю, буду вас изводить вопросами.
– Вы уже изводите, – проворчал он. – Но если вы настаиваете на раскрытии всех отвратительных подробностей...
– Настаиваю.
– ...занятие контрабандой стало желанной переменой после работного дома, в котором я жил с шести лет, в девять мне представился шанс примкнуть к банде контрабандистов.
– Работный дом!
– Я вижу, сведения о моем постыдном прошлом встревожили вас, – заметил Бреннан.
– Нет, что вы! Я нахожу это очаровательным! Вы кажетесь таким... я бы никогда не подумала...
– Что я не джентльмен?
– О, это я давно знаю, – съязвила Розалинда. – Но я думала, вас воспитывали как джентльмена, а вы просто игнорируете свое образование.
– Вы мне льстите. – Он ускорил шаг, проворно пробираясь сквозь заросли, Розалинда едва поспевала за ним. – Но если вам претит моя грубость, не сопровождайте меня, я сам найду дорогу. А вы займитесь чем- нибудь более интересным.
Этот негодяй всерьез считает, будто она настолько глупа, что может поддаться на его уловки. Возможно, он никогда не был контрабандистом. И не жил в работном доме.
– О, я вовсе не против, – весело ответила Розалинда. – Обожаю долгие прогулки по поместью, даже в компании такого опасного преступника, как вы.
Какое-то время они шли молча, наконец Розалинда заговорила:
– Хотелось бы знать, каким образом вы оказались в работном доме.
Он пожал плечами:
– Я остался круглым сиротой. Хотел есть. Стащил апельсин у торговца фруктами и оказался там, куда попадают маленькие воришки. – Он выставлял слова как оружие между ними. – Нечего и говорить, что судья усмотрел в моем поступке потенциальную угрозу.
Его рассказ заинтриговал Розалинду.
– Вы потеряли сразу обоих родителей? Оба болели? Или утонули?
Бреннан фыркнул.
