– Неужели? – Розалинду охватила радость. Ей не хотелось думать о том, что когда-нибудь он бросит ее.
Кроме того, теперь, когда она знала, что любит его, казалось нелепым не сказать ему об этом. Тем более что он обещал ей рассказать все свои секреты и жениться на ней.
Поднявшись над ней на одном локте, он опустил руку и ласкал ее в очень шаловливой манере, погружая свой палец так восхитительно глубоко, что у нее перехватывало дыхание.
– Когда Найтон уходил, что он прошептал вам на ухо?
– Это секрет, – поддразнила она его.
Грифф еще не открыл ей все свои секреты, и она тоже не станет этого делать.
– Неужели? – Он ласкал большим пальцем ее маленький бугорок, чтобы помучить ее, не больше. Как в полусне она подняла свои бедра ближе к его руке и застонала, когда его пальцы отстранились. – Скажите мне, Розалинда, – прошептал он, проводя пальцами по ее влажной коже. – Я буду мучить вас до тех пор, пока не скажете.
– Вы ужасный человек, – надула она губки.
– Мне говорили это много раз. – Он снова погрузил в нее палец, возбуждая ее, заставляя желать большего. – Розалинда?
– Ну ладно! Он сказал, чтобы я держала под жестким контролем вашего «святого Питера», пока вы не скажете мне правду.
На мгновение он замер, помрачнев.
– Слишком поздно, – хрипло прошептал он. – Потому что я готов погрузить моего «святого Питера» в тебя, моя милая. И ты мне это позволишь, не так ли?
Его жаркие, страстные поцелуи должны были отвлечь ее от того, что он делал между ее ног. Потом он вошел в нее, и Розалинде показалось, что они слились в единое целое. Грифф продвигался все глубже.
– Грифф, он не поместится, – высказала опасение Розалинда.
– Поместится, моя милая. Дай ему шанс. – Он не останавливался. – Ты такая тугая и теплая. Мне так хорошо у тебя внутри.
– А мне не очень хорошо, – проворчала Розалинда.
– Знаю, дорогая, знаю. А сейчас тебе будет больно.
– Больно? – пискнула она. – Очень?
– Надеюсь, что не очень. Я должен лишить тебя девственности. Придется потерпеть. Ты уж прости меня.
Он рывком вошел в нее.
Розалинда застонала от пронзившей ее резкой боли. Но боль быстро прошла. Грифф оказался так глубоко в ней, что она не могла даже пошевелиться, его плоть наполнила ее.
Она открыла глаза и заглянула ему в лицо.
– Давай лучше целоваться. То, что мы делаем сейчас, не так приятно. – Она слегка пошевелила бедрами.
– Будет еще менее приятно, если ты продолжишь делать вот так, – предупредил он. Она обиженно посмотрела на него, и он уже мягче произнес: – Тебе нужно привыкнуть ощущать меня внутри себя. Иначе я никогда не сделаю это правильно. Расслабься, дорогая.
Он что, сошел с ума? Как она может расслабиться, когда он погрузился в нее так глубоко?
Он стал покрывать нежными поцелуями ее подбородок и щеки.
Затем стал ласкать ее потайное местечко. Восхитительный трепет мгновенно разлился по ее телу.
Грифф снова вошел в нее и стал двигаться в одном ритме с движениями языка, который ласкал ее рот. У нее перехватило дыхание. Это было ни с чем не сравнимое наслаждение.
Она пошевелила бедрами.
– Черт возьми, Розалинда, – со стоном оторвался он от нее. – Да... да, вот так... да... о Господи, ты... бесценна...
Так же как и он. На фоне заходящего за его спиной солнца она едва могла смотреть в его прекрасное лицо с этим неистовым, жадным взглядом золотого грифона, спустившегося на землю, чтобы наброситься на нее.
Розалинда наконец поняла, почему женщина готова на все ради любимого мужчины. И почему мужчина так добивается взаимности любимой женщины.
Она не могла сдержать слезы.
Грифф осушил их поцелуями.
– Не плачь, милая моя, – с нежностью произнес он. – Я не хотел сделать тебе больно. Я могу выйти из тебя.
– Нет! – Она привлекла его голову к себе. – Нет. Просто поцелуй меня, Грифф. – Хотя его плоть билась внутри ее, он поцеловал ее с нежностью, растопившей ее сердце.
«Я люблю тебя, – подумала она, когда он снова вошел в нее. – Я люблю тебя, Грифф».
