кондиционеров, установленных на оконных переплетах, капала на головы прохожих, распространяя стойкий едкий запах. Марка предпочел подняться по Пятой авеню пешком, а не брать такси, которое в любом случае застрянет в пробке. Проходя мимо большой галереи художественной фотографии, он взглянул на витрину и узнал некоторые выставленные произведения. Погруженные в полутьму лица и тела женщин были окружены сияющим ореолом. Совпадение его позабавило, и он остановился. Он знал автора, Анке, мексиканку по происхождению, которая жила в Париже и с которой он познакомился за месяц до венецианского биеннале. Увидев цены, он понял, что гонорары ее резко возросли. Несколько минут он помечтал перед большим портретом фотографа, молодой роскошной брюнетки с пухлыми губами и магнетическим взглядом, возвышавшимся рядом с ее произведениями, потом тяжело вздохнул и продолжил путь.
Он подошел к огромному зданию, зажатому между двумя небоскребами, еще более высокими и внушительными. Портье в ливрее открыл одну из тяжелых дверей, инкрустированных позолоченными шарами. Он вошел в стеклянный тамбур с контрольным устройством. Двухметровый негр в фуражке и кожаной куртке, указывавшей на его принадлежность к частной службе безопасности, улыбнулся и провел металлоискателем по всему телу Марка. Другой негр проверил его документы, записав название фирмы, пригласившей его, и цель посещения.
Антуан послушно выполнил все требования. После 11 сентября никто не мог попасть в общественное или частное здание, не пройдя строгой проверки. Он вышел из тамбура и оказался в гигантской ротонде из белого мрамора, которую украшали статуи ангелов, выполненные в декоративном стиле.
Во всех направлениях сновали деловые люди в темных костюмах с красными галстуками, в том числе женщины в строгих пиджаках. На некоторых из них были огромные кроссовки. Он направился к длинной стойке, за которой сидели пять очаровательных девиц. Висевшее над ними золоченое панно высотой несколько метров было усеяно множеством логотипов предприятий и адвокатских контор с указанием соответствующего этажа. Он не решился самостоятельно найти контору Джоан Аршамбо и адресовал лучезарную улыбку самой юной из клонов Терри Хатчер.[14]
Молодая женщина одарила его ответной улыбкой, посмотрела на компьютер, протянула листок бумаги и грациозным жестом показала на шестой лифт в глубине зала, тот, который доставлял на верхние этажи начиная с сорокового.
Прошло не более десяти секунд, и он очутился на 56 этаже, где располагалось бюро конторы «Уолтер, Омахони, Алими и Партнеры».
Едва дверь открылась, как в кабину словно бы ворвался боевой конь и чуть было не сшиб его. Марка увидел в дверном проеме лысого краснолицего мужчину в рубашке с закатанными рукавами и сбившемся галстуке; тот всячески поносил боевого коня:
— Убирайся отсюда, засранец!
Выругавшись, лысый повернулся и с силой захлопнул дверь кабинета. Марка направился к стойке, более скромной, чем на первом этаже, и подошел к секретарше, на ушной раковине которой был закреплен телефон. Он уже собирался назвать свое имя, как кто-то положил ему на плечо руку. Позади раздался женский голос:
— Вот уж не думала, что вы совершите такое долгое путешествие, чтобы увидеть меня.
Он повернулся и увидел красивую женщину с каштановыми волосами. Она протянула ему руку. Рукопожатие оказалось крепким.
— Я не отниму у вас много времени, мадемуазель Аршамбо, — вежливо сказал он.
— Замечательно. Следуйте за мной. Лучше поговорить в моем кабинете. Если нам не повезет и мы наткнемся на моего шефа, вечно разгневанного высокого лысого человека, не пугайтесь.
— Я только что видел его в деле, — с улыбкой ответил француз.
Они обогнули груду картонных ящиков высотой с нормандский шкаф и вошли в скромных размеров комнату, заваленную книгами в переплетах и разноцветными папками. Она жестом предложила ему сесть на стальной стул.
— То, что вы видели в коридоре, — это документы, которые нам прислал ответчик в показательном процессе против производителя опасных медикаментов. В ближайшие три месяца мне предстоит разобрать эту бумажную гору, чтобы найти слабые места.
Марка вынул из кармана маленький конверт и положил его на письменный стол.
— Вот часть загадки, переданной семьей Лафайет своим потомкам. Как наследница Аршамбо, вы владеете другим элементом. Соединив их, я, возможно, смогу узнать, почему убили моего друга.
Мадемуазель Аршамбо прочитала то, что дал ей Марка. Ее лицо стало хмурым, и она усталым голосом произнесла:
— Мне очень жаль, но я ничего не понимаю. Ваш погибший друг звонил мне, и я ему рассказала все, что мне известно. Разбирая документы отца после его смерти, я нашла письмо, которое было адресовано лично мне…
— Да…
Она показала ему лист бумаги сливового цвета, на котором были написаны две строки. Марка внимательно прочел их.
Сверкающий шотландец, 33. 1886 год. Сеневьер.
Марка повертел бумагу в руках. На первый взгляд, два первых слова указывали на Шотландский устав. Первая цифра, скорее всего, означала тридцать третий масонский градус. А вот последняя… 1886 год, та же дата, что и на шпаге Лафайета. Речь могла идти о дате возведения в градус. Или о чем-то другом… А Сеневьер — это, несомненно, одна из фамилий четырех семей.
— Ваш отец говорил вам что-либо об этих записях?
— Он намекнул на них только один раз. В день, когда составил завещание.
— Что он вам сказал?
— Не доверять людям, которые будут спрашивать меня о них, дорогой мсье.
Антуану надоел ее высокомерный тон.
— Послушайте, у меня нет времени играть в загадки. Из-за этой чертовой истории умер человек. Скажите мне все, что вам известно.
Внезапно ей стало не по себе. Она отвела взгляд.
— Мне все осточертело. И мне нечего больше вам рассказать. Я предупреждала, что все это напрасно, — сказала она, вставая.
Марка с раздражением вздохнул, но остался сидеть.
— Могу ли я хотя бы переписать послание?
— Пожалуйста, — согласилась она ледяным тоном. — Но побыстрее, у меня много работы.
Комиссар не сказал ни слова. Разговор был окончен. Он нацарапал две строчки в своем блокноте и встал. У него возникло неприятное ощущение, что его выставили за дверь, словно грубияна. Он остался один в Нью-Йорке, с запиской, которая ничего нового ему не сообщала.
— Я вернулся к исходному положению, — пробормотал он.
Она вежливо попрощалась с ним.
— Счастливого возвращения домой, мсье Марка.
Он собирался ответить, но она уже шла назад в свой кабинет. Ему оставалось только вызвать лифт.
Джоан Аршамбо открыла дверь кабинета, расположенного рядом с ее собственным. Она вошла в комнату, в которую через жалюзи струился мягкий свет. В черном кожаном кресле сидел мужчина. Он курил сигарету, выпуская постепенно исчезавшие кольца дыма.
— Браво, Джоан. Ты просто великолепна. Холоднее айсберга. Я слышал, но, к сожалению, не видел, — сказал он, размахивая наушником.
— А теперь?
— А теперь…
— Что это означает?
