– Разве ты забыл? – наклонившись к самому уху холопа, шепнул Андрей. – Бог един. Расседлай коня. Мне нужно скрепить договор.
Вечерять путники обосновались наверху, с высоты естественного «бастиона» обозревая окрестности: Волгу, Свиягу, вздымающиеся между реками лесистые холмы.
– Я хочу открыть тебе тайну, Иван Григорьевич, – присел на траву рядом с боярином Андрей. – Знаешь, зачем мы сюда шли? Все очень просто. Государю нужна крепость. Здесь, рядом с Казанью. Чтобы во время войны хорошее, надежное укрытие было не за две недели пути, а всего в одном переходе. Помнишь наш спор о стремительных переходах конницы, ее маневрах, охватах? Я тогда сказал, что всегда можно сделать так, что она не сумеет использовать преимущество скорости и будет вынуждена воевать как все: тупо ломиться в лоб, глаза в глаза, ножи в ножи. Вот, смотри. Если русская армия спрячется здесь, казанцам придется или лезть на неприступные стены, или оставить нас в покое. А отсюда до Казани всего день пути. Считай, мы сядем прямо в центре их земель. Сам подумай: что им останется делать в такой ситуации? А? Сколько они протянут с этаким ножом у горла?
– Это страшно… – покачал головой боярин. – Да, не хотел бы я, чтобы кто-то поступил так же с нами.
– Русские не боятся брать крепости, Иван Григорьевич. На один только маневр мы полагаться не привыкли. Но оцени место, а? Какое я нашел место! Этот остров и без стен так просто не взять, были бы защитники. А если еще и стены, башни поставить… Да сюда никогда в жизни никто не прорвется!
– Татары не дадут построить тебе крепость, – поморщился Выродков. – Нет, не дадут. Ты сам подумай: это сколько людей нужно собрать? Мастеровых, ополчение для их охраны. Припасы. Инструменты. Пока вся эта армия, весь обоз доползут сюда, пройдет почти месяц. Татары про все успеют узнать, приготовиться. На ополчение начнутся атаки, их станут постоянно разить. На строительство нужно время, людей надобно кормить – а припасы татары не пропустят. Дороги длинные, долгие. Степняки – люди стремительные, умелые. Перекроют дороги-то. Строить как? На острове леса не хватит, его окрест придется рубить. Думаешь, позволят сие татары? Налетать на лесорубов станут, разить, умыкать. Хлысты возить не позволят. Им тут все рядом: и силы, и припасы, и знание. Местность давно, как свои пальцы, знают. Опять же, не хуже тебя, Андрей Васильевич, опасность от крепости уразумеют. Нет, не построишь ты ее, князь. Не дадут. За каждым бревном тебе с острова через реку силой прорываться придется. Рази так чего путного получится? Да никогда!
Князь Сакульский надолго задумался, покусывая губу и глядя сверху вниз на медленно текущую воду. Потом привстал, почесал в затылке и, ехидно рассмеявшись, хлопнул боярина по плечу:
– Ты глянь, Иван Григорьевич, что там есть!
– Чего? – обернулся Выродков.
– Ну там, внизу.
– Вода.
– А что за вода?
– Волга. Река такая. Первый раз видишь, что ли, княже?
– А откуда она течет? Думай, Иван Григорьевич, думай. – Андрей весело рассмеялся. – От Нижнего Новгорода она течет! Кто нам мешает там, в полной безопасности, лес заготовить и по воде спустить? А тут бревнышки только вылавливай да в венцы руби. Захотят татары помешать – пусть остров штурмуют. Через реку – да на отвесные стены. Уж тут-то мы и малыми силами оборону такую устроим, Искандер Македонский не прорвется.
– Верно, – встал рядом с князем боярин. – Только зачем просто лес сплавлять? Собирать из помеченных бревен раз в десять быстрее получится. Нужно рядом с Нижним Новгородом построить крепость. Нет, там нельзя… Татар много ездит… Заметят, догадаются, донесут… В Угличе! Он вроде как на отшибе, не на торных путях. Там не прознают. А течению все едино, откуда нести. Построить там эту вот крепость, раскатать, спустить сюда, да и собрать. Мыслю, дней за двадцать управиться можно. Вот тогда точно никто в Казани и понять ничего не успеет. Спать лягут – лесной угол, проснутся – прочный город стоит…
Бояре вместе рассмеялись. Потом Зверев вздохнул:
– Нет, не выйдет. Не получится.
– Отчего, княже?
– А ты сам посмотри, Иван Григорьевич. Остров огромный, берег хоть и красив, а все же не совсем ровный. Где-то выше, где-то ниже, где-то округло, где-то прямо. Стену ведь так срубить нужно, чтобы она у самого края стояла, а не на отшибе. Как иначе отбиваться, как камни и стрелы в тех, кто под самым обрывом, метать? То-то и оно. Разве за тысячу верст со стенами угадаешь, чтобы здесь они с точностью до сажени на свои места встали? Даже я за такое не возьмусь.
– Ах, Андрей Васильевич, Андрей Васильевич, – с улыбкой покачал головой боярин Выродков. – Я в Каире Абу Камиля в подлиннике читал и уравнения его пересчитывал. А это, друг мой, куда сложнее будет, нежели план острова с размерами точными составить и высоту по всему краю от выбранной точки промерить. Будет тебе грамота, князь. Да такая, что самый глупый плотник ничего не перепутает. Не все мне саблей махать, надобно и мудрость арабскую применить. Али зря я на нее столько лет потратил?
Зверев от такого предложения только развел руками:
– Коли получится – прям не знаю, как отплатить за такое. Государю в ноги за тебя упаду: пусть он особую награду придумывает.
– Коли сговорились, веревка мне с утра понадобится, пергамент и перо.
– Пергамент?
– Это я так, для красного словца. Подойдет и бумага.
– Бумага?
– И у меня нет, – задумался боярин. – Ладно, чего тут поделаешь? У кого белые рубахи? Снимайте, станем писать на них.
– Едет! – с придыханием сообщил один из холопов. – Гляньте, едет!
С верховьев Волги неспешной рысью скакал давешний богатырь: сам размером с половину горы, копье звезды задевает. Часто-часто крестясь, люди один за другим стали медленно отступать к лесу.
– Идем, княже! – схватил воспитанника за руку Пахом. – Авось, не заметит.
– У нас договор, – полуонемевшими губами ответил Зверев. – Коли принят уговор, то не тронет.
Могучий Чемень перешел на шаг, остановился на земляном «языке», повернулся к острову, опустил копье, направив его точно в середину оврага, и медленным шагом двинулся вперед, сходя вниз, словно по пандусу. Земля вздохнула, приподнялась, остров точно вспучился – и благополучно осел на место.
– Теперь ясно, отчего тут овраг не зарастает, – перекрестился Андрей. – Видать, нередко он на объезд земель своих отправляется.
– Может, другое место поищем? – предложил боярин.
– Лучше не сыскать, Иван Григорьевич. Строить будем здесь.
Вернется троекратно
Мудрость – мудростью, а размеры – размерами. На составление точного плана острова у боярина Выродкова ушло почти полных две недели и семь холопьих рубах. К этому присовокупились еще и две лошади: припасы кончились, пришлось питаться тем, что есть. Андрей пытался ловить рыбу, и даже вполне успешно – но что такое пяток лещей или пара щук на полсотни голодных ртов? Однако настал день, когда Иван Григорьевич, обогнув остров по краю и пару раз пройдя от берега до берега через центр, не нашел больше ничего, что следовало бы записать для памяти, – и на следующее утро лазутчики наконец-то снялись с уже хорошо обжитого места.
Больше всего холопы опасались новой встречи с трехногим уродцем – но он так и не соизволил показаться. Видать, охранник потаенного уголка прятался от позора: раз мимо него к святилищу прорвались, чего теперь героя изображать? Без лживого монаха кустарник оказался пожиже, пониже, а местами через него и вовсе проглядывали известняковые плиты. Отдохнувшие кони шли ходко, уже через час путники выбрались на дорогу, обогнули болото. Незадолго до полудня по широкому броду преодолели Аниш, миновали знакомый поворот к стойбищу хана Гиляз-бека. И тут Зверев натянул поводья.
– Как ты относишься к толерантности, Иван Григорьевич?
– Об чем ты опять молвишь таком, княже?
– Да вот есть такая наука… Я вот о чем думаю. Что говорят про тех людей, которые в ответ на
