– О какой сумме здесь речь? – спросил Дойл.
– Не важно, – сказал Дойл. – Достаточной, чтобы я просыпался среди ночи, когда снится, сколько у меня было денег.
Через Кеннер они выехали на шоссе Эйрлайн: в зеленом небе над аэропортом Мойсант горели посадочные огни кружащих самолетов. Еще немного, и рассвет позолотит коричневую реку, и в городе начнется новое туманное утро. Дойл притормозил у въезда на пандус терминала и двинулся по стрелке с надписью «Отправление». Он остановился на краю парковки и, в знак особого расположения, вышел и открыл дверь для ирландца.
– Да вы джентльмен, сэр, – сказал Дойл. Он вылез на тротуар и потянулся, гуайябера раздувалась от теплого ночного ветра. Он полез в карман за очередной сигаретой. Казалось, он не торопился попасть туда, куда собирался.
– Грек расстроится, – сказал Дойл.
– Жаль бедного Грека, – сказал Дойл. – Он хороший человек, но немного грустный, потому что к нему приближается «старый тиран».
– Какой еще «старый тиран»?
– Смерть, друг мой, смерть. – Дойл мрачно усмехнулся, словно хорошо был знаком с этим призраком. – У него какие-то проблемы с кишками, не знаю, что именно, но долго он не протянет. Максимум год-два.
– Бедняга, – сказал Дойл.
Дойл пожал плечами:
– Ну…
– Так куда ты едешь? – спросил Дойл.
– Куда угодно, подальше от О'Мары, – сказал Дойл. – Туда, где быстрая игра и высокие ставки. – Он похлопал по заднему карману брюк. – Всегда таскаю с собой паспорт. На этот раз махну, наверное, на восток. Макао, Сингапур, Бангкок.
Дойл был поражен.
– Восток, вот так? – спросил он. – Без багажа, без зубной пасты. Просто в яркой рубашке и потертых брюках?
Дойл усмехнулся:
– Я всегда путешествую налегке, братишка.
И Дойл позавидовал ему, его легкости, его способности лететь с ветром на другой край света и чувствовать себя как дома там, где приземлится. Когда-то он тоже так мог, но все это в прошлом. Сейчас он думал о «Пиратском острове», об отмелях Восточного побережья, мечтал оказаться там, чтобы почувствовать под ногами свою родную песчаную почву и услышать знакомое шуршание болотной травы на океанском ветру.
– Послушай, – сказал ирландец, внезапно став серьезным, – у меня есть кое-что для тебя. Маленький секрет, который может добавить тебе карту в игре со Старым Фруктом. Ты знаешь об этой чертовой контрабанде ядовитого газа, да?
– О фреоне? – переспросил Дойл.
– Да-да, об этом дерьме, – сказал Дойл. – Ты знаешь, как он доставляет его в страну из Китая?
– Нет, – сказал Дойл, внимательно слушая.
– Долбаный Старый Фрукт купил разоренную баночную фабрику где-то в Виргинии. Я думаю, там производили какую-нибудь сладкую шипучку, которая зубы портит.
– «Королевская синяя кола», – сказал Дойл. – Фабрика в Эйнсли.
– Ну вот, в ней-то все дело, – сказал Дойл. – Короче, Старый Фрукт начинает снова делать колу, продает по дешевке, несет убытки, но… вот она, гениальная идея. Половина банок идут пустыми в Китай, где у него другая баночная фабрика, а обратно возвращаются, наполненные этим ядовитым газом. Он умный Старый Фрукт, это точно, только где он, на хрен, хранит свои драгоценные банки с ядовитым газом, а?
Дойл знал где, но промолчал.
– В бетонном бункере, в подвале своего долбаного замка в Делавэре. Другими словами, прямо в собственном чертовом доме. В прежние деньки, когда я был там на подхвате, я часто говорил ему: «Ты должен найти другое место для своего ядовитого газа», но он только смеялся. «Кто посмеет тронуть короля?» – говорил мне заносчивый ублюдок.
Дойл серьезно кивнул.
– Спасибо за информацию.
– Ладно, – сказал Дойл, и они пожали друг другу руки.
С шипением открылись двери, они услышали треск громкоговорителей, из которых неслись срочные, неразборчивые объявления о первых утренних вылетах. В последнюю секунду Дойл остановился и обернулся.
– Кстати, как тебя зовут, братишка? – спросил он. Дойл усмехнулся.
– Дойл, – сказал он. – Тим Дойл.
У ирландца от удивления отвалилась челюсть.
– Что, серьезно?
– Ага, – ответил Дойл.
Дойл иронично хмыкнул:
– Тогда удачи, братишка Дойл.
Потом он повернулся и исчез в ярком свете терминала.
10
Дойл проехал полконтинента, охваченный бешеной яростью, прокручивая в голове все возможности. Он пересекал широкие реки и мелкие ручейки, через которые тем не менее были проложены мосты; краски вокруг становились то бурыми, то зелеными, мелькали города и пригороды, остатки ферм, брошенных частниками, и прекрасно обработанные поля крупных компаний. Он промчался на пределе скорости через три-четыре штата, пока «Блаупункт» терпеливо искал радиостанции, на которых не было бы деревенских трелей или сообщений с ферм. Все на этой дороге было одинаковым: пятна фар и рев проносящихся мимо грузовиков, и внедорожники, и легковушки, и заправки. И однообразные забегаловки из яркого пластика, где продавалась жирная еда, которую американцы предпочитают в дороге.
К девяти утра Дойл устал, ему захотелось почувствовать во рту сладкий вкус бурбона. Позже, проезжая по Теннесси – последнему штату перед домом, – он снова подумал о выпивке, на этот раз с веточкой мяты и льдом, и ощутил смертельную, тупую слабость во всем теле. Последний раз он спал тридцать шесть часов назад на пляже между дюнами и мотелем. Но каким-то образом ему удалось справиться с усталостью, его мысли полетели впереди «мерседеса», и, когда с гор, словно занавес, спустились сумерки, он уже был в Виргинии. Машина ринулась вверх через холмы, потом снова в низину, затем по огромному мосту на полуостров и, наконец, по шоссе 13, неузнанная, мимо старых забытых могил окнонтококов, птицеферм и помидорных полей в округ Вассатиг. Он слышал, как стучит сердце, ощущал прилив крови во всем теле, до самых кончиков пальцев, – начиналась самая трудная в его жизни игра.
11
«Вождь Похатан» крепко стоял на якоре, как баржа в безветренную ночь. Дойл прошел по причалу к желтой хижине, покачивающейся над темными водами бухты. За темной ширмой раздался знакомый щелчок, у двери появился напряженный старик, посмотрел на Доила, отставил ружье и отодвинул щеколду. Дойл зашел на крыльцо.
– Раз ты пришел в такой поздний час, значит, у тебя неприятности, – сказал капитан Пит.
– Точно, – сказал Дойл.
Капитан Пит поднял руку и дотронулся до сувенирных медалей на фуражке.
– Ладно, выкладывай.
Дойл вкратце рассказал. Старик махнул рукой, приглашая его в свой по-военному опрятный домик, и подвел к стальной двери, на которой висел внушительных размеров замок с секретом. Он медленно набрал нужную комбинацию цифр, замок упал, он потянул дверь, включил свет, и они вошли в комнату без окон, стены которой были увешаны старинным огнестрельным оружием. Тут были сотни экспонатов – в девятнадцатом веке этого было бы достаточно, чтобы вооружить небольшую армию. Они стояли на стеллажах, висели на деревянных гвоздях, лежали рядами на узких, покрытых войлоком полках. В комнате
