отчуждать частную собственность. Бак опротестовал это право. В известном смысле – как блестяще заявил на суде Фой Уиткомб, выступивший в качестве защитника, – Дойлы сами являются местным видом, как опоссумы, птицы, белки и другие представители живой природы, которых собралась защищать Служба национальных парков, создавая заповедник. Это дело прошло все инстанции: от решения местного суда до апелляции, от апелляции до отмены судебного решения, от одного судебного запрета до другого, от окружного суда до главного суда первой инстанции и до высшего суда штата в Ричмонде. В конце концов стороны пришли к компромиссу. Кроме площадки для веселого гольфа и пристани для яхт Баку позволили сохранить за собой 25 акров земли вокруг них, но на очень необычных условиях…
– …таким образом, следуя условиям соглашения, на месте «Пиратского острова» никогда не могут быть построены новые сооружения, – заключил Слау. – Существующие постройки могут быть разрушены или переделаны, но только после долгих лет волокиты и предварительного одобрения архитектурной комиссией из Службы национальных парков. Тим, это значит, что вы теперь являетесь владельцем маленькой полуразвалившейся площадки для гольфа, убыточного бара, закрытого ресторана, полудюжины заплесневелых, почти съеденных термитами хижин для туристов, которые никто не снимает уже лет тридцать пять, и совершенно непригодной пристани Для яхт на двадцать мест, со сгнившими сваями и каналом, занесенным илом до самого залива. Так дела обстоят сейчас, и так будет всегда – не будет ни новой квартиры, ни нового дома, ни новой пристани для яхт, ни нового отеля или мотеля, ничего. Так что не слишком обольщайтесь. Кроме того, основное соглашение покойного со Службой национальных парков распространяется на любое последующее владение. Вы это понимаете?
– Да, – осторожно ответил Дойл.
Слау сцепил пальцы и закрыл глаза. У него были бледные веки, испещренные фиолетовыми сосудиками. Взглянув в окно, Дойл увидел, как к зданию суда по кирпичной дорожке патрульный ведет шеренгу скованных цепью заключенных в оранжевых комбинезонах.
– Нет, мне кажется, что вы не понимаете. Не совсем понимаете, – произнес Слау, его глаза широко открылись, как у куклы. – Этот пункт делает вашу собственность самым большим «белым слоном»[18] на всем побережье. Финансовым обязательством, которое обанкротит даже самого ответственного собственника. В данный момент доходы с «Пиратского острова» не могут покрыть даже уплату собственных налогов.
Он облизнул губы маленьким розовым язычком.
– И все же, несмотря на это, нам позвонил местный предприниматель и предложил двести десять тысяч долларов за вашу собственность. Он готов потратить много денег – больше миллиона долларов, – чтобы освежить ресторан и бар в тесном сотрудничестве со Службой национальных парков.
– А как насчет площадки для гольфа?
– Насколько я понимаю, площадку для гольфа снесут для постройки дополнительной парковки.
– Площадку для гольфа снесут? – Такая перспектива вызвала внезапную боль в животе. Он не мог представить Вассатиг без «Веселого гольфа на Пиратском острове Дойла».
Слау кивнул.
– Скажите, а почему этот предприниматель так желает купить этого – как вы назвали? – «самого большого „белого слона' на всем побережье»? – спросил Дойл.
Слау задумался, колесики в его голове начали вращаться.
– Он немного романтичен, – сказал он. – Кроме того, он может позволить себе беспечно тратить деньги.
– А у этого беспечного романтичного предпринимателя имя есть?
– Честно признаться, он пожелал остаться неизвестным.
У Дойла сжалось горло от предчувствия. Он хотел было сказать о разрубленном пополам опоссуме и записке с угрозой, но сдержался. Вместо этого он разглядывал выцветший восточный ковер на полу, гипсовый бюст неизвестного юриста. Слау нервно ерзал в своем кресле. Прошла минута, потом Дойл резко поднялся и пошел к двери.
– В общем, мне нужно идти.
Слау проследовал за ним в холл мимо старинных часов до входной двери.
– Скажите, по крайней мере, что вы думаете по этому поводу, – взмолился юрист.
Дойл помедлил, держась за медную ручку, которая выпустила наружу с облегченными карманами многие поколения клиентов. «Пиратский остров» был не более чем средством к существованию, пришедшим в упадок третьеразрядным развлечением для туристов, но Дойлы жили на этой земле с самого начала, и ему действительно никогда не приходило в голову продать ее. Где же тогда дом, если он принадлежит кому-то другому?
– Не продается. Я решил восстановить ресторан. – Эта мысль только что пришла ему в голову. – Я управлял рестораном, знаете ли. В Испании.
Дойл надавил на ручку, дверь открылась, и он вышел на освещенную тусклым солнцем лужайку у здания суда, а Слау отступил в сумрак своего офиса, словно погружаясь в темную воду. Холодный ветер шумел в голых ветвях дубов в маленьком парке за долговой тюрьмой. По обеим сторонам памятника жертвам Гражданской войны стояли два артиллерийских орудия. Одно было полевым орудием времен испано- американской войны, другое – гаубицей неопределенной модели. Оба блестели черной антикоррозийной краской, отбрасывая Удлиняющиеся тени на траву.
7
В конце концов, все дело было в игре.
Называйте это как хотите: миниатюрный гольф, веселый гольф, малолитражный гольф, детский гольф, мини-гольф, малоформатный гольф, клоунский гольф, гольф для коротышек, гольф для Мальчика-с- пальчик. Вспомните все площадки для гольфа в прибрежных городках от Пьюджет-Саунда до бухты Мобил. Чего там только нет: площадки с доисторическими пещерными людьми, летающими тарелками, извергающимися вулканами, островами Буду, русалками, эффектными водопадами, декорациями Гражданской войны, Дикого Запада, японскими пагодами, китайскими пагодами, испанскими миссионерами, Колоколом Свободы, деревней эскимосов, таитянской деревушкой Тики, гавайской хулой, динозаврами, летчиками-истребителями, луноходами, подводными приключениями, девушками в бикини, рок-н-роллом, многочисленными пиратами. Были еще площадки без темы, просто покрытые пластиковой травой, проткнутые желобками жестяных лунок. Это игра для тоскливых летних ночей на Миртл-бич, когда огромный черный океан вздымается в темноте за променадом. Это игра для вечеров в окрестностях какого-нибудь пыльного городка в прерии, когда щелчок по мячу и его удар о лунку звучат восхитительной, еле слышной музыкой под пурпурными мерцающими дуговыми лампами. Это игра для теплых вечеров у причала в Санта- Монике, где никогда не бывает действительно темно, а обширные, окаймленные пальмами острова выплывают откуда-то из-за зеленого края горизонта.
Мегги была любовницей Бака с тех пор, как ей исполнилось семнадцать, половину своей жизни она оставалась в тени игры. Дойл учился ползать, ходить, говорить, пить, трахаться и драться не дальше чем в пятидесяти ярдах от крошечных вращающихся мельниц, пиратских галеонов, гигантских кальмаров, акул- молот и других чудовищ. Эта игра была такой же частью его самого, как кровяные тельца и Т-клетки. Его первое воспоминание: голова пирата с желтой обезьянкой у четырнадцатой лунки, огромная, как Эмпайр- Стейт-билдинг, какое-то далекое, невозможно яркое солнечное утро, белый мяч катится по желобу в виде розового языка в огромную темную глотку пирата.
Как и большинство американских идей, «Веселый гольф на Пиратском острове Дойла» возник во время войны. Через два дня после Перл-Харбора Бак и его брат Джек отправились на поезде в Балтимор с тысячей других добровольцев. Джек поступил на военную службу в морскую пехоту и прошел через самые страшные бои в Тихом океане. Бак стал пехотинцем и видел, что происходило у перевала Кассерин, при Анцио, при Монте-Кассино. После победы в Европе он перевелся в квартирмейстерскую службу сухопутных войск и в конце концов был отправлен в Японию с оккупационной армией генерала Макартура. В Токио, за два дня до окончания срока службы, стоящий выше по званию сержант из его части отвел Бака в дорогой публичный дом, который назывался «Киничи Мичико», или «Театр золотого света», расположенный в глубине аллеи, освещенной покачивающимися бумажными фонариками, в квартале красных фонарей Бунраку.
Этот публичный дом не был похож на те, что Бак повидал за годы службы. Он отличался от мрачных,
