Касимов
Э-эк, вскочила!.. И тень и свет я понял вдруг… В глазах как будто зарябило, И словно радуги вокруг. Иванов (по-прежнему)
А вот… терпенье. Касимов
Опоздало!.. Ох, рок мне строит все на смех. Терпенье надо бы сначала, А не вконец, не позже всех. Иванов (бьет с особою силою, примачивая)
Теперь — любовь! Касимов (вскакивая)
У-ах!.. умру я!.. (Падает снова на стул, в изнеможении.)
От маковки… до самых пят… Я… ощущаю… страсть такую, Что ночь переживу навряд. Иванов
(вытирает свой молоток и убирает ставчик с тазом на прежнее место)
Довольно с вас. Касимов (тяжело вздыхая)
Конец мучений… (Постепенно отдыхивается, встает и подходит к рампе, ощупывая осторожно свою голову.)
Что хватишь, то талант в руке… Как я умен… я просто гений, В каком-то чудном шишаке! Теперь я счастлив… Марш к Лизетте! Она любить меня должна… Лишь укажу на шишки эти, И мигом Лиза влюблена. (Сует фельдшеру деньги, сбрасывает халат, надевает галстух, венгерку, ермолку, фуражку и идет к двери.)
Иванов (почтительно кланяясь)
Счастья желаем вашему благородию.
При случае, пристройте снова к Шишкиным; не забудьте, ваше благородье.
Касимов (самоуверенно)
Не забуду, братец, не забуду; пристроим, братец, сегодня же пристроим.
Касимов уходит. Иванов за ним. Декорация переменяется.
Комната первой картины. Шишкенгольм, Мина Христиановна, Лиза, Фриц, Густав почти выбегают из правой двери, преследуемые Касимовым и Вихориным. В это же время Иванов входит робко в среднюю дверь и остается неподалеку от нее, у задней стены. Мина Христиановна, запыхавшись, падает в вольтеровское кресло.
Шишкенгольм
Нет, это дерзко!.. Вон! вон! (Указывает Касимову и Вихорину на средние двери.) Не хочу таких шишек!.. Вон!
Касимов и Вихорин пристают с просьбами и объяснениями к Лизе. Она старается уйти от них. Касимов, удерживая ее, невольно делает с нею вроде тура галопа по комнате.
Шишкенгольм (вне себя)
О, уж это слишком!..
(Бросается к ним, вырывает от Касимова Лизу и поет.)
