Поздно ночью Олимпия Фонтэн сидела за письменным столом у себя в спальне. Керосиновая лампа отбрасывала зловещие отблески на ее лицо. Ей совершенно не нравится эта странная молодая особа, Сара Дженнингс, появившаяся сегодня в Белль Фонтэне.
Внезапность появления шокировала Олимпию, неприличная внешность Сары вызвала подозрение.
Олимпия никак не могла поверить, что м-р Рильо выбрал эту в высшей степени не подходящую особу для реставрации картин Винси. Но тогда кто она, эта женщина? Никого больше в Белль Фонтане не ожидали.
Нет, не нравится Олимпии выбор м-ра Рильо. Больше того, ей не нравится, как Дэмьен смотрел на эту мисс Дженнингс. Достаточно уже, что ее племянник утешается с Баптистой, но, по крайней мере, это связь чисто телесная. А если Дэмьен заведет роман с этой странной, малопристойной мисс Дженнингс, это очень рискованно с точки зрения его чувств. А он, бедный, столько вынес за последние годы!
И что хуже всего, Дэмьен даже не поинтересовался ни семьей, ни профессиональной пригодностью мисс Дженнингс. Кажется, ей придется взять бразды правления в свои руки и написать м-ру Рильо, чтобы выразить своё неудовольствие и опасения.
Решительно покивав головой в подтверждение своих мыслей, Олимпия вынула из ящика почтовую бумагу и обмакнула перо в чернильницу.
ГЛАВА 7
Проснулась Сара в этом же фантастическом мире. Она услышала, как кукарекает петух, потянулась, зевнула и увидела, что пребывает в той же постели, в той же комнате, в том же веке, что и накануне. Комната купалась в розовом отсвете, освещавшем высокий потолок и старинную мебель.
Сомнения насчет того, не галлюцинации ли все это, начали ослабевать.
Она вспомнила, что ночью ей опять приснился странный сон, в котором голос повторял слова:
Сара встала и пошла к окну, осмелясь подойти поближе, но не вплотную. Она опять ощутила жутковатую вибрацию, появляющуюся всякий раз, когда она оказывалась у наружных стен. Она взглянула на вспаханное поле вдали. С любопытством смотрела она на огромный трехпалубный пароход, идущий по Миссисипи. Пароход был замечательный, палубы окаймляли блестящие перила, из труб к утреннему небу поднимался дым. Высоко на верхней палубе стояла пара, освещенная солнцем. На мужчине сюртук, цилиндр и темные брюки, на женщине — длинный дорожный плащ и шляпка. Сара смотрела на все удивленно. Все в порядке, она, действительно, в XIX веке.
Затем ее внимание привлекло какое-то быстрое движение, и, посмотрев вниз, она увидела Дэмьена Фонтана, подъезжающего к дому на прекрасном черном жеребце. Он ловко правил горячим гордым животным. Глядя на движения его мускулистых рук и ног, она опять подивилась, какой это прекрасный образец мужской красоты.
Дэмьен остановил коня у ступенек, чернокожий парень выбежал ему навстречу принять поводья. Она смотрела, как Дэмьен поднимается по лестнице, держа в руке шляпу, с растрепанными волосами и лицом, разгоревшимся от скачки. Вдруг он взглянул вверх. Она отпрянула от окна, и сердце ее забилось от внезапного волнения. Неужели он ее заметил?
Ее внимание привлек стук в дверь. Повернувшись, она сказала: «войдите» и увидела, что в комнату входит Баптиста, неся поднос с завтраком.
— Ах, Баптиста, доброе утро, — сказала Сара, улыбаясь. — Как мило с твоей стороны, что ты принесла мне завтрак.
Баптиста в ответ угрюмо кивнула и поставила поднос на туалетный столик. Потом повернулась к Саре спиной и стала поправлять постель.
Вздохнув, Сара села завтракать. Пока она ела вареные яйца с гренком и пила густой саfе аu 1аit, решила сделать еще одну попытку поговорить с негритянкой.
— Ты давно живешь на этой плантации, Баптиста?
Та глянула на Сару.
— Всю жизнь, мамзель.
— А после войны ты не захотела уехать отсюда?
Баптиста пожала плечами, взбивая подушки, и сказала:
— Я не иметь куда ехать, мамзель. — И добавила многозначительно: — И мастер Дэмьен, у него нет никого заботиться о нем.
Что-то в осанке фигуры этой женщины, в ее глазах сказало Саре, что негритянка обладает здесь некоторыми правами. Значит, действительно, между нею и Дэмьеном что-то есть. И опять эта мысль привела Сару в отчаянье.
Баптиста застелила постель. Взяв одежду, которую Сара положила вечером на кресло, она добавила:
— Мамзель, я присылать к вам дневных служанок с ванной.
— Дневных служанок?
— Девушки из города. Мистрис Фонтэн, она нанимать их помогать с большой уборкой. Они приходить четыре раза в неделю.
— Понятно.
Остановившись в дверях, Баптиста обернулась и посмотрела на Сару.
— Еще что-нибудь нужно, мамзель?
— Нет, спасибо.
Только когда женщина ушла, Сара осознала, что ее пальцы плотно сжимают кофейную чашку. Что-то в Баптисте определённо тревожит ее, она кажется такой же таинственной, молчаливой и неприступной, как и энергичный хозяин Белль Фонтэн. Она призналась самой себе, что видит некую угрозу в предполагаемой любовной связи Баптисты и Дэмьена. И значит, снова подумала Сара, как же быстро она увлеклась Дэмьеном!
Спустя несколько минут появились дневные служанки, две застенчивые черные девушки в синих хлопчатобумажных платьях и приготовили все для мытья. Сара с удивлением наблюдала за трудоемким процессом: девушки сначала втащили оловянную лохань, затем бегали взад-вперед, наполняя ее горячей водой. Когда старшая из них предложила Саре вымыть ее, та вежливо отказалась, и девушки ушли. Сидеть в лохани было неудобно, но кожа наслаждалась горячей водой, и Сара почувствовала себя женственной и бодрой, вымывшись сиреневым мылом, которое принесли служанки.
Сара вытерлась, надела новый комплект накрахмаленного белья и другое платье Люси — на этот раз из золотистого муслина. Закалывая волосы, она подумала, не больно ли было Дэмьену увидеть ее в платье его покойной жены. Он никак не прореагировал на синее платье, которое было на ней вчера. Да и помнит ли он, что это одежда его жены?
В это утро Сара не видела ни Дэмьена, ни Олимпии. Она провела его за работой над автопортретом Винси. На картине в нескольких местах соскреблась краска, а почти в центре была дырочка. К счастью, она оказалась на месте, покрытом черной краской, как раз посредине галстука. Сара начала снимать спиртом верхний слой лака, покрывающего поверхность картины. Процесс требовал большой осторожности и занял несколько часов. Когда вошла Олимпия и сказала, что ленч готов, Сара попросила принести его в салон. Ленч принесли, но она так и не прикоснулась к еде. Сняв лак, она заштопала холст с изнанки и только тогда взялась за кисть.
К счастью, лицо повреждено не было, так что пришлось тронуть только заштопанное место и попорченный красный фон. Она успела исправить две царапины, покрыть краской заплатку и отошла, чтобы изучить свою работу, когда в салон внезапно ворвался Дэмьен.
