— Зачем?
— Чтобы доставить мне удовольствие. Обещаю, что я, в свою очередь, отвечу тебе тем же.
Марианна медленно прошла через комнату. Она остро чувствовала взгляд Джордана, скользивший по ее обнаженной фигуре. Резко остановившись, она повернулась к нему.
— Это нелепо! Я чувствую себя, как рабыня, выставленная на продажу.
— Какое ужасное испытание для независимой женщины! У меня не было такого намерения. Всего несколько шагов, пожалуйста.
Марианна медлила — и вдруг поняла, чего он хочет. Она сделала еще несколько шагов и оказалась в многоцветном круге, созданном солнечными лучами, лившимися через витражное окно. Эти лучи, как теплые пальцы, прикоснулись к ее телу.
— Великолепно, — тихо проговорил он. — Ты похожа на нереиду, резвящуюся под водой.
Она посмотрела на себя и ощутила непонятное волнение, словно это была не она, а какая-то странная незнакомка. Ее тело пересекали алые и золотые линии, а между ними лежали пятна мягкого розового и лилово-голубого цветов. Интересно, какого цвета стали ее волосы в этом освещении? Подняв руку, она прикоснулась к ним, потом тряхнула головой — и они заструились по ее плечам тяжелой и чувственной волной. Все ее тело казалось каким-то другим, посылало незнакомые сигналы мозгу, словно принадлежало уже не ей, а какой-то загадочной женщине.
— Нереиды должны быть прохладными и голубыми.
— Может быть, в твоих витражах. — Она услышала, что Джордан встал с кресла. — Мои Нереиды купаются в солнечном свете и ничуть не прохладные.
Он вступил в круг света и слился с ним. Нагой. Великолепный. Полный страсти. Щеки у него осунулись, светлые глаза, устремленные на нее, сверкали.
— Разве не забавно? Скажи, ты не думаешь, что мы похожи на фигуры в витраже?
— Нет. — Она с трудом сглотнула. — Витражи должны быть выставлены на всеобщее обозрение.
— Да, я немного неприличен для всеобщего обозрения. — Его взгляд упал на ее груди. — И ты тоже, любовь моя.
Она поняла, что он имеет в виду. Даже не прикосновения, а только одного взгляда оказалось достаточно, чтобы все ее тело затрепетало и налилось страстью и сладкая боль возникла в низу живота. Он стоял перед ней: поджарый, мускулистый, перечерченный огненными лучами, и невозможно было оторвать от него глаз.
— Тебе это нравится, правда? — прошептал он. — Конечно, почему бы и нет? Когда ты делала свои прекрасные витражи, ты, наверное, иногда чувствовала, что становишься их частью. — Он помолчал. — Или хотела бы стать их частью. — Он шагнул к ней. — А теперь ты можешь это сделать.
Марианна дрожала. Джордан возвышался над ней, и она ощущала себя маленькой, беспомощной и женственной.
Он взял ее руку и прижал к своему телу.
— Я всегда ревновал тебя к твоей работе. Ты это знала? — Ее пальцы пошевелились. Дрожь пронизала его тело, но он не отпускал ее руки, удерживая ее. — Тебе никогда не хотелось делиться ею со мною, а я хотел тебя всю. — Его другая рука прикрыла ее грудь. — Ты такая крошечная: твоей руки едва хватает, чтобы меня обхватить.
Помолчав секунду, он мягко сказал:
— Подумай, как мы с тобой сейчас выглядим. Представь себе, что мы — фигуры на одном из твоих витражей.
Она закрыла глаза. В ее воображении возникла чудесная картина далеких лиловых холмов, на фоне которых она увидела его…
О небо, она видит и себя тоже! Ее грудь затрепетала, когда он начал нежно проводить большим пальцем по бутону ее соска.
— Я стал его частью? — прошептал он.
— Да… — чуть слышно выдохнула Марианна. Он улыбнулся.
— Мне этого мало. — Вдруг он поднял ее, положил ее ноги себе на бедра и глубоко проник в нее. — Я хочу быть не частью, а всем!
Марианна вскрикнула, впиваясь пальцами в его сильные плечи.
— Возьми меня. — Голос его звучал как глухое рычание. Его бедра отчаянно двигались вперед и назад, пока он удерживал ее, сделав частью своего тела. — Всего меня!
Она уже стонала, почти хрипела, яростно пытаясь прижаться к нему еще теснее, словно она переродилась и перестала быть той загадочной женщиной, которая шагнула в многоцветный круг. Она как в тумане заметила, что он упал на колени, а потом уложил ее на пол. Дерево холодило спину, но солнце согревало кожу, а Джордан пылал жаром… Его лицо над нею казалось лишь темной тенью, но тело было окружено огненным ореолом.
Вулкан, лихорадочно подумала она. Вулкан, бьющий своим молотом…
Его темные волосы выбивались из-под ленты и при каждом движении скользили по ее груди.
— Думай — обо — мне. — Он разделял слова мощными ударами бедер. — Я — должен…
— Молчи! — ахнула она. — Я вообще не могу думать. Я даже не понимаю, что ты…
Она выгнулась навстречу ему, сотрясаемая конвульсиями страсти. Джордан что-то хрипло выкрикнул.
Они лежали в круге света, слившись воедино, сотрясаемые дрожью блаженства.
— И ты думаешь, что сможешь отказаться от такого? — чуть слышно проговорил он.
Нет, это он от нее откажется, печально подумала Марианна.
— Я не хочу об этом говорить. Она ожидала, что Джордан будет протестовать, но спустя мгновение он сказал:
— Хорошо. Наверное, мне надо быть довольным своими успехами. Надеюсь, мои услуги тебя удовлетворили?
Она облизала пересохшие губы.
— Дай мне встать, Я хочу вернуться к огню.
— Подожди секунду. — Он приподнялся над ней, а потом помог ей встать на колени в круге яркого света. — Я хочу, чтобы ты запомнила еще один витраж. — Он встал перед ней на колени, взял ее за руки и заглянул в глаза. — Поверь, это правда. Я действительно тебя люблю. Я люблю .твое тело, и твой ум, и твою душу. — Он поднес ее руку к губам. — И я хочу получить все это. Мне жаль, что взамен я могу дать так мало. Я эгоистичен и самоуверен, и Грегор тебе скажет, что моя душа все время в опасности.
Он мог дать очень много. Он остроумен и отважен, умен и честен. Марианне отчаянно хотелось протянуть руку и взять все, чем был он, но она не могла этого сделать. Риск слишком велик.
Она промолчала.
Джордан пожал плечами.
— Я вижу, что ты тоже так считаешь. — Он обнял ее и притянул к себе. — И все равно это тебе не поможет. Судьба явно на моей стороне. — Он начал гладить ее по голове, мягко укачивая, словно маленького ребенка. — Зачем бы ей сводить нас вместе, если не для того, чтобы соединить навсегда? Иначе все было бы бессмыслицей.
Ей не следовало позволять ему так себя обнимать. Она не ожидала нежности, не привыкла к ней и оказалась беззащитна перед столь сильным оружием. Оно гораздо сильнее, чем страсть. И расставание станет еще более трудным.
Марианна не пошевелилась. Она не может отвернуться от него. Еще немного, еще…
Ее руки тоже обхватили его, и они стояли на коленях, пока не погасли последние лучи заходящего солнца и окружавший их многоцветный круг не исчез.
16.
— Почему тебя называют Герцогом Бриллиантов?
Язык Джордана нежно заскользил вокруг ее соска.
— Откуда ты об этом знаешь?
— Дороти как-то раз случайно упомянула это имя, но она тоже не знала подробностей — и сказала лишь, что это было как-то связано с мешочками бриллиантов и женщинами… Тогда мне это было не
