Что верно, то верно, Каролина с детства отличалась умом, смелостью и независимостью – поэтому она и не боялась дружить с Кейт.
– Но ты бы разбила отцу сердце.
Каролина пожала плечами.
– К сожалению, он не в состоянии понять некоторые вещи. – Она помолчала, и на какое-то мгновение обе почувствовали неловкость. – И Себастьяну он поверил зря. Я пыталась переубедить его... Ты же знаешь, в тот первый год я много раз приходила в дом викария.
– Нет, я не знала. Они мне ничего не говорили.
– Жена викария не разрешала мне подниматься к тебе. Сначала я пыталась переубедить ее, даже кричала на нее. Но она смотрела на меня своим ледяным взглядом... как скала... – Каролина с сожалением покачала головой. – Что еще я могла сделать? В конце концов сдалась и перестала приходить.
– А я бы не сдалась! – с нажимом сказала Кейт.
– Знаю, – вздохнула Каролина. – Но мне никогда не удавалось быть такой, какой ты хотела меня видеть. Ты всегда требовала слишком многого.
Кейт понимала, что не имеет права осуждать подругу за то, что она смирилась и покинула ее, так и не добившись встречи. Сама Кейт не считала возможным навязывать свое «греховное» общество. Но, с другой стороны, она никогда не рассказывала Каролине о своей жизни в доме викария, чтобы не портить счастливые часы. И Каролина даже представить себе не могла, что ей приходилось выдерживать в доме святого отца и его жены. «Ни одна душа не могла вообразить себе все отчаяние одиночества, которое выпало на мою долю», – устало подумала Кейт.
– Все это теперь не имеет никакого значения.
Каролина улыбнулась.
– К счастью, да. Теперь ты стала графиней, муж которой заставил отступить даже такого упрямца, как мой отец. Правильно говорят: «Что ни делается, все к лучшему». Но в деревне ничего не слышали о твоем замужестве. Вы, наверно, недавно обручились?
– Да. Совсем недавно. – Она не вполне поверила словам Роберта о законности их брака и задумчиво потерла виски.
Каролина спохватилась.
– Ты устала, а я стою и чешу языком без толку.
Сейчас потороплю Саймона. Поболтаем, пока ты будешь мыться.
«Что ни делается, все к лучшему».
Как было бы хорошо уверовать в такие слова. Особенно сейчас, когда ее будущее зависит от воли и настроения этого незнакомца. Ничего, подбадривала себя Кейт, по крайней мере, две хорошие вещи уже произошли. Во-первых, она узнала, что подруга от нее не отказалась, не предала ее. И второе – она освободилась от Себастьяна. А обо всем остальном можно будет подумать после. Сейчас она слишком устала.
– Где же наша невеста? – спросил Гэвин, когда через час Роберт спустился вниз по лестнице.
– Наверное, все еще купается. Я, например, только что выбрался из лохани. – Он оглядел гостиную. – А как насчет еды?
– Скоро подадут. – Гэвин протянул брату кружку пива. – У хозяина нашлась отличная сильная кобыла. Он пока запрашивает за нее больше, чем она того стоит, но, думаю, мы сойдемся в цене. – Гэвин помолчал. – Ты еще не передумал брать с собой эту клячу?
– Я тебе уже сказал, что нет. – Роберт осушил полную кружку. Но вкусное теплое пиво не принесло желанного удовлетворения и не улучшило настроения. Он знал, отчего оно испортилось. Перед его глазами все еще стояла фигурка Кейт. Грязная, изнемогающая от усталости, она изо всех сил пыталась гордо выпрямиться, отказываясь признаться в том, насколько ее уязвили его слова, отказываясь выказать слабость. Роберт прошел к камину и сел перед огнем, вытянув ноги.
– А я могу задать вопрос: почему? – вежливо спросил Гэвин, облокачиваясь на каминную полку.
– Нет, не можешь. – Роберт помолчал, а затем все-таки ответил: – Девушка доставит нам меньше хлопот, если мы возьмем эту клячу с собой.
– Понятно. А я уж подумал, что бедная девочка тронула твое сердце. – Он подмигнул. – Или какие другие части тела.
– Мне только этого заморыша не хватало, – ответил Роберт, откидываясь на спинку кресла.
– Для заморыша она слишком решительна. Ну и потом, у тебя не было женщин несколько недель. Зная твой аппетит, я бы не удивился, если бы и такой заморыш сошел.
– Да я с ней не лег бы в постель и за все блага мира.
Гэвин вскинул брови.
– Странное отношение к своей невесте. А, понял! Это из-за ребенка. Ты боишься, что не сможешь потом расторгнуть брак?
– Вот именно.
– Да, это, конечно, серьезная причина.
– Есть и другие.
– Бедная девочка, – нахмурился Гэвин. – В самом расцвете юности ей не удастся познать телесных радостей. Ты уже предупредил ее, чтобы она не лелеяла надежд?
