порочного влияния.
— А, ну, наконец, вот и твоя правда: осуждения выходят на передний план, — позлорадствовала Алиисза. — Интересно, как долго это продлится — теперь, когда я попалась в твою ловушку? — Она уставилась на него самым злобным взглядом, на который только была способна. — Хотя, я всё же скажу тебе. Я лучше предпочту быть собой и себе подобным, чем таким, как ты, — сказала алю. — Заносчивая, склонная осуждать, с высоким самомнением, слишком страшащаяся думать по-крупному и ловить момент. Я могу быть всем тем, кем ты меня назовёшь, но, по крайней мере, я не притворяюсь. Я знаю, чего хочу, и беру то, что может предложить мне мир. Я не жалуюсь, не хнычу и не позволяю ни одному презренному стоять на моём пути.
— Таким образом, мы видим основу наших различий, — тихо сказал Торан, уже без угрозы в голосе. — Ты больше думаешь о себе, чем о других, но я же больше беспокоюсь о других, чем о себе. Колоссальное различие.
— Зачем? Почему? — Алиисза пришла в замешательство. — Что можно получить для себя, если больше заботишься о других? Как глупо! — сказала она.
Алю развернулась и зашагала по саду. Она услышала, как ангел поднялся со скамейки и последовал за ней. Алиисза вновь засмеялась.
— И, кстати говоря, огромная ложь. С твоих слов получается, что ты должен больше заботиться обо мне, чем о себе. Если бы это было правдой, ты бы не послал меня сюда и не закрыл бы в этом… месте, когда как знаешь, что я не хочу быть здесь. Как же насчёт заботы о других вместо себя?
— Ты здесь именно потому, что я — как и все здесь, в Суде — заботимся о твоём благополучии.
— Ты имел в виду о благополучии моего ребёнка, не так ли?
— И его тоже. Есть ещё одно объяснение.
Алиисза фыркнула, усмехнувшись.
— Если не хочешь выслушать — я оставлю тебя наедине со своими мыслями, — ответил Торан на её реакцию, — но ты просила.
— Начинаю уже сожалеть об этом, — сказала Алиисза. — Оставь меня одну. Ты ничем не сможешь утешить меня. Ты со своим трибуналом выслали меня сюда, прекрасно зная, что быть одной без единственного существа для меня мука.
— В надежде, что ты придёшь к пониманию всего могущества и радости от того, когда делаешь счастливыми других, в большей степени, чем себя.
Алиисза вновь усмехнулась, но усмешка получилась горькой.
— Я — девочка для плотских утех. Я жажду чувственных удовольствий. Прикосновений, запахов того, кто рядом. Они чувствуют то же, чего страстно желаю я, и тоже получают удовольствие и счастье.
— Эта радость — ложная, недолговечная, и всего лишь малая частичка того удовольствия, которое ты можешь получить, если откроешь своё сердце тому…
— Хватит! — перебила Алиисза. Она развернулась и посмотрела на небожителя через бассейн с низкими стенками, где в прохладном ночном воздухе пузырился фонтан в виде двух играющих детей.
— Не читай мне проповеди! Меня послали сюда, чтобы размышлять. В словах судьи не было ничего о том, чтобы меня пытали такие, как ты!
Торан развёл руками, уступая и храня молчание, но, так и не покинув алю.
Алиисза буквально ощущала на себе его взгляд, когда села на край стенки фонтана, стараясь не сделать немыслимое: она ни за что не заплачет перед ангелом. Она не могла допустить, чтобы он увидел подобное.
Чтобы отвлечь свои чувства, алю опустила руку к поверхности воды, проведя по ней пальцами и наблюдая, как возникают волны, смешиваются друг с другом и исчезают. Луна отражалась от искажающегося и постоянно колышущегося отражения воды в том месте, где сидела полудемоница. Алиисза подумала о ребёнке, растущем в ней, о тех мгновениях недалёкого прошлого, когда её вынудили, когда боялась возможного для себя вреда, и тогда кое-что поняла.
Она почувствовала внутри себя холодную пустоту, потому что ребёнок исчез. Вернее, исчезла она сама. Она почти уже сдалась и, несмотря на внутреннюю борьбу, чуть не расплакалась.
На противоположной стороне бассейна Торан тоже тронул рукой воду, и луна исчезла из вида. Вместо неё Алиисза увидела другой источник света, льющегося из бассейна — тёплый, мерцающий свет, такой же, как из садовых ламп. Несмотря на волны, на поверхности появилось разборчивая и понятная картина.
Алю ахнула. В изображении она увидела себя. Не своё отражение, но изображение себя, спокойно лежащей на постели с белыми простынями. Образ, существо с чертами лица женщины-человека, такая спокойная и красивая, стояла возле Алиисзы и внимательно смотрела на неё. Как и у Торана, у неё были белые пернатые крылья, и носила она похожее белое одеяние. Она развернулась и вышла из рамок изображения, оставив Алиисзу одну.
— Моё тело, — сказала Алиисза, отчасти самой себе. — Мой труп, моя оболочка. — Она сглотнула крупный комок, который почувствовала у себя в горле. — С моим ребёнком внутри. Ребёнком, с которым вы меня разлучили, и которого я никогда не увижу, — рыкнула она и отвернулась.
— До этого ты спросила, как я могу объяснить причину своей филантропии. Как я могу заботиться о тебе больше, чем о себе, и зачем теперь показал тебе эту чудовищную картину. Там, в изображении, кроется ответ на твой вопрос, Алиисза. Все существа заслуживают моей заботы и сострадания. Некоторые принимают её, пользуются и возвращают. Другие — нет. Когда те и другие заставляют меня выбирать, я выбираю защищать угнетённых, жертв. Таков путь Тира, таковы его учения.
— А кто же защитит меня от твоего угнетения? Кто может обещать мне утешение от моих мучений?
— Когда отвергаешь других, кто заслужил сострадание, ты выпадаешь из круга. Ты больше не на равных с ними.
— Недостойная, больше не имею права на твою заботу и сострадание, — сплюнула алю с сарказмом, на какой только была способна. — Должно быть, очень здорово быть таким идеальным.
Вздох Торана прозвучал уставшим и полным сожаления.
— Я больше не собираюсь дискутировать с тобой об этом, Алиисза. Ты выбрала дорогу, по которой пошла. И только ты сможешь найти направление на новый путь своими делами и поступками. Когда ты поймёшь это, когда будешь готова измениться и показать это всем тебя окружающим, тогда приду я, чтобы направлять тебя. До тех же пор ты будешь находиться здесь и размышлять, что всё это значит.
Алиисза почувствовала укол страха. Она поняла, что, несмотря на всё его заносчивое превосходство и очевидное к ней отвращение, она не хотела, чтобы Торан оставлял её одну.
— Когда ты вернёшься? — спросила Алиисза, но, по правде говоря, хотела попросить его остаться. Но сделать этого не могла. Она отказалась представать перед ангелом такой слабой.
— Скоро, — ответил он. — Но ты не будешь одна, Алиисза. Придут другие. И ты должна встретить их, — сказал он, и алю услышала нотки предупреждения в последних словах. От этого по спине пробежал холодок.
— Кто эти другие? — спросила она. — И как мне их встретить?
— Те, кого ты обманула в своей жизни, — ответил дэв. — Те, через кого ты переступила, чтобы заполучить то, чего жаждала сама. Ты должна встретиться с ними, противопоставить нечто той боли, которую им причинила, и решить для себя, что будет необходимо предпринять.
Алиисза задрожала. Внезапно все мягкие тени сада, казалось, стали темнее и зловещее. Колокольчики, звонящие на ветру, зазвучали более грубо, чем раньше. Впервые в своей жизни Алиисза была в ужасе.
На алю надвигались все её собственные демоны.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
— Сюда! — крикнул Засиан, призывая компаньонов следовать за ним.
Вок парировал удар дубиной огненного кентавра и вонзил лезвие Пылающей Крови в грудь существа.
