ее.
Она на секунду замерла, нахмурив брови. «Он откинул голову и разразился хохотом»? Она прочла это снова, в тоже самое время рисуя странную картину в своей голове. Мэй подумала, а не демонстрирует ли это движение безмолвное свидетельство воздействия Прозака[33] на ее героя…
Да что со мной творится? Все любят, когда герой делает так! Я люблю, когда герой делает так…
Мэй украдкой бросила взгляд на Хантера, который сидел на полу у огня, поглощенный одной из ее книг.
Ну, если бы Хантер откинул голову и разразился хохотом, она потребовала бы по радио, чтобы шериф сбросил им на парашюте какие-нибудь лекарства для парня!
Она захлопнула лэптоп.
Из-за случившегося Мэй поняла, что бессмысленно даже пытаться писать. Зевнув, она потянулась, заведя руки за голову, чтобы расслабить одеревенелые мышцы, мыслями возвращаясь к этому утру и тому, как она проснулась в руках Хантера.
Он полностью обхватил ее, и, ухудшая положение, на них сверху свернулся Бенни. Они трое лежали на кровати как комок дремлющей плоти с кучей щупалец.
Может быть, время от времени парень и страдал от бессонницы, но когда он засыпал, то спал как убитый.
— Хантер! — Она пихнула его локтем в бок.
— Мммм… — Пробурчал он в изгиб ее шеи. Ему было слишком уютно.
— Клод?
Кожей на горле она ощутила, как он улыбается.
— Нет. — Он прижался и снова уснул. Через пару минут Мэй оставила идею о своем освобождении и тоже снова уснула.
В следующий раз, когда она проснулась, Хантер уже встал и готовил кофе на кухоньке.
И именно тогда же она обнаружила его у полускрытого холодильником, пьющего «Half-and-Half». Из упаковки.
Она пронзительно завизжала.
Оцепенев, Хантер уставился на нее с белыми усами на верхней губе.
Мэй бросилась к коробке, спасая то, что осталось от ее сливок.
— Ты изверг! — Она прижала коробку к груди.
— Какого черта ты обзываешься?
— Я писатель! У меня должно быть кофе! Он источник нашей жизненной силы, наш адреналин!
Обладая огромным опытом общения с этим племенем, Хантер невозмутимо поинтересовался:
— Ты не можешь пить его черным?
— Нет! — Она сильнее стиснула коробку. — Это моя единственная слабость. Господи, да ты выпил почти половину упаковки!
Он одарил ее снисходительным взглядом.
— Твоя единственная слабость, — сухо произнес он.
— И ты пил прямо из коробки! — Она поморщилась. — Бее! Ненавижу, когда мужчины так делают! Да что это такое, что-то генетическое с вами, парнями?
Она разглагольствовала, пока Хантер не налил ей чашку кофе, забрал сливки, плеснул немного и поднес кружку к ее губам, заставляя выпить.
Пока он это делал, серебристые глаза сияли весельем.
После первой чашки она почувствовала себя превосходно.
Мэй бросила взгляд туда, где возле огня сидел Хантер. Что он читает такое, что заставило его так увлечься? Он не поднимал свой безупречной формы нос от книжки часами.
Мэй прищурилась, чтобы прочесть название. Это был один из ее любимых авторов, женщина «пишущая так горячо, как паровое отопление». От ее любовных сцен краска на стенах могла бы пойти пузырями. Улыбаясь, Мэй вернулась к своему собственному сочинению.
Хантер закрыл книгу и прислонился спиной к стене хижины.
Он сделал поистине невообразимое открытие.
Он только что понял, что все эти годы почти ничего и не знал о женщинах. Во всяком случае, что касалось этих книг.
Как и большинство мужчин, он всегда предполагал, что женщины хотят того же самого, что и мужчины. Сейчас же он понял, что они жаждут нечто иное. Нечто полностью другое. Нечто большее.
Они действительно ведутся на чванливых, «тащащих-их-за-волосы-в-пещеру», «мальчик-по- соседству» типов? И что это значит? Как один мужчина может быть всеми этими парнями?
Мужчина, смотрящий из-под тяжелых век, какого бы черта это бы ни значило, превращал их в… Хантер попытался вспомнить, как последний автор выразил это. «Чашку маисовой каши».
И эти любовные сцены.
Мама мия.
Они лежат даже за пределами его фантазии. Поскольку Хантер всегда гордился собой как мужчиной с великолепным воображением, особенно в постели, он был впечатлен. Я обнаружил здесь кое-что.
Это же детальный план! Множество инструкций. Ожидающих в каждом книжном магазине, супермаркете и аэропорте, чтобы любой достаточно сообразительный парень обнаружил их.
Его взгляд остановился на Мэй. Роскошная, мягкая, сладко пахнущая Мэй. Совершенно-не- замечающая-своей-собственной-притягательности Мэй. Которая заставила его отвердеть, словно камень, одним взмахом ресниц этих сексуальных зеленых глаз.
Хантер озорно улыбнулся. Теория, по крайней мере, была достойна испытательного пробега.
Глава 14
Этой ночью Хантер вышел из душа, завернувшись в покрывало.
Он уселся у камина и притворился, что читает. Дважды убедился, что покрывало соскользнуло с его плеча и вниз с одного бока.
Мэй закончила последнее предложение в главе и с удовольствием закрыла компьютер.
— Ну, на сегодня хва…
На Хантере, сидевшего у огня не было ничего, кроме пушистого стеганного ватного одеяла. Мэй сглотнула. Он голый, что ли, под всем этим?
Отсветы огня отражались бликами на его темно-каштановых волосах, золотили плечо и грудь. Мэй отметила, что вышеуказанное плечо было весьма мускулисто, а вышеуказанная грудь — безупречно очерчена.
Хантер переместил свое внимание с книги на девушку, уставившись на нее с тщательно продуманным, мальчишески милым, абсолютно невинным выражением лица. Как и гласилось в книге.
— Ты что-то сказала?
Она чуть-чуть вздрогнула от настойчивого взгляда.
— Н-нет, просто я закончила работать на сегодня.
— Ох. Ты собираешься принять душ? Я выстирал всю свою одежду и развесил ее по ванне, но я уберу, если тебе нужно им воспользоваться.
— Спасибо. — Ее голос чуть-чуть надломился. Она была права, он голый.
Мило, что он предложил убраться в душе для нее… хотя, она не хотела, чтобы прямо сейчас он двигался. Он выглядел ужасно притягательным, сидя там и тихо читая книгу.
Голый.
