— В ее отношениях с мужчинами что-то не так? В этом смысле?
— Нет, нет, конечно нет! Просто…
— Просто что, Аврора?
Ей не следовало обсуждать с ним свою мать, но поскольку лишь немногие знали об их родственных отношениях, Эй Джи открылась прежде, чем сумела остановиться.
— Когда она говорит о нем, у нее перехватывает дыхание, она становится какой-то одурманенной. Они провели вместе все воскресенье. На катере! Я не помню, чтобы Кларисса когда-нибудь ступала на борт катера.
— Значит, у нее возникли какие-то новые чувства.
— Вот этого-то я и боюсь, — тихо произнесла Эй Джи. — Вы имеете хоть какое-то представление, что значит видеть свою мать, переживающую первую стадию безрассудной страсти?
— Нет. — Он вспомнил о ровных отношениях своих родителей. Вот мама готовит обед или пришивает на отцовскую рубашку пуговицу. Он выносит мусор и чинит тостер. — Нет, я этого не представляю.
— Так вот, могу вам доложить, чувство не из приятных! И вообще, что я знаю об этом человеке? О, он умеет ухаживать, — пробормотала она. — Насколько мне известно, он ухаживал за половиной женщин южной Калифорнии!
— Вы слышите себя? — Дэвид, несколько удивленный, подошел к окну. — Вы говорите, как мать, беспокоящаяся о своей дочери-подростке. Если бы Кларисса была обычной женщиной средних лет, даже тогда вам было бы не о чем беспокоиться. Но она ведь обладает феноменальной интуицией, и это дает ей преимущество. Мне кажется, она прекрасно разбирается в человеческих характерах.
— Вы ничего не понимаете! Эмоции блокируют ее интуицию, особенно когда это важно.
— Если так, вам следует подумать о собственных эмоциях! — Он почувствовал, как она застыла. Ему не надо было прикасаться к ней или подходить ближе. Он просто это чувствовал. — Ваша любовь к матери и забота о ней заставляют вас слишком бурно реагировать на самые простые вещи. Может быть, стоит подумать о том, как направлять некоторые из ваших эмоций в какое-нибудь другое русло?
— Кларисса — это все, на что я могу позволить себе направить свои эмоции.
— Странное высказывание. Вы когда-нибудь задумывались о собственных потребностях? Эмоциональных? — пробормотал он и провел рукой по ее волосам. — Физических?
— Это не ваше дело! — Она хотела отвернуться, но его рука остановила ее.
— Вы можете оттолкнуть от себя многих людей!
Когда она уставилась на него, он почувствовал первый приступ зарождающегося в ней гнева. Странно, но ему это, нравилось.
— Вам бы в руки копье, да колоть всех, кто попадается на пути! Но со мной это не пройдет!
— Не знаю почему, но мне кажется, что с вами я могу разговаривать.
— Вы и разговаривали. Тут есть о чем вам стоит подумать!
— Почему вы на меня давите? — спросила она. Глаза ее загорелись при воспоминании о сегодняшнем сне. Сон, желание, страхи.
— Потому что я вас хочу! — Он стоял близко от нее, достаточно близко, чтобы чувствовать обволакивающий его запах, присущий только ей. Достаточно близко, чтобы ясно видеть сомнение и недоверие в ее глазах. — Я хочу очень долго заниматься с вами любовью в каком-нибудь тихом местечке! Хочу, наконец, понять, почему мечта об этом лишает меня сна!
В горле у него пересохло, а руки стали холодными как лед.
— Напоминаю вам, что я не сплю с кем попало!
— Это хорошо, — пробормотал он. — Это очень хорошо, потому что я не думаю, что кто-то из нас нуждается в каких-либо сравнениях. — Он услышал, как открывается входная дверь. — Похоже, вам пора приниматься за дела, Эй Джи! Еще одно замечание личного характера. Я охотно буду вести переговоры насчет условий, времени и мест съемок, но, в конечном счете, собираюсь провести с вами не одну ночь! Подумайте об этом!
Эй Джи испытала сильное желание схватить пресс-папье и запустить им в Дэвида, идущего к двери. Но она же профессионал, да и время уже рабочее.
— Брейди!
Он повернулся и, держась за дверную ручку, улыбнулся:
— Да, Филдс?
— Вы так и не передали мне сообщение для Клариссы.
— Не передал? — Хватит валять дурака, решил он. — Передайте ей мой горячий привет. Увидимся, леди!
* * *
Дэвид даже не знал, который час, когда открывал дверь своего гостиничного номера. Двухдневные съемки растянулись на три дня. Теперь ему осталось решить, какие статьи урезать, чтобы не превысить бюджет. Как он и просил, горничная не тронула груды бумаг на столе в гостиной. Они были там, где он их оставил, — хаотическое нагромождение балансовых счетов, расписаний и продюсерских замечаний.
После двенадцатичасового рабочего дня Дэвид велел своей команде заполнить ведомости. Прежде чем приняться за работу, он заказал целый кофейник крепкого кофе. Через два часа с цифрами было благополучно покончено, и Дэвид решил просмотреть отснятые за два с половиной дня материалы. Институт парапсихологии Дэнджассона сам по себе производил сильное впечатление и, как все институты, казался каким-то странно-скучным. Трудно было представить, что организация, занимающаяся изучением сгибающихся по воле человека ложек, может быть скучной. Парапсихологи, с которыми они работали, были такими же сухими и точными, как и другие ученые. Настолько сухими, что Дэвид задумывался: убеждают ли они зрителей или просто погружают их в транс? Придется тщательно проследить за монтажом.
Тесты достаточно интересны, решил он. Тем более что использовались не только медиумы, но и люди с улицы. Тесты и заключения были сделаны в строго научной манере. Как они проводились? Массивы накопленных данных обрабатывались методами теории вероятности. Звучало официально и высокомерно, но для Дэвида это было равносильно гаданию на картах.
И все же, если учесть наличие современного оснащения и умных, высокообразованных ученых, можно понять, что феномен медиумов изучается серьезно и активно. Как научное явление этот феномен только что начал признаваться после десятилетий медленных, изнурительных экспериментов.
Потом у него была встреча на Уолл-стрит с тридцатидвухлетним ясновидящим биржевым маклером. Проигрывая в голове этот сюжет, Дэвид выпустил струю дыма и проследил, как она поднялась к небу. Этот человек не скрывал, что пользуется своими способностями для игры на бирже и заработал уже несколько миллионов. Он также заявил, что некоторые высшие руководители самых могущественных компаний мира используют ясновидение для того, чтобы куда-то попасть или где-то остаться. Он описал экстрасенсорное восприятие как инструмент, такой же важный в деловом мире, как компьютерная система или счетная логарифмическая линейка. Наука, бизнес и представления, Дэвид подумал о Клариссе. Она не играла на бирже и не подсчитывала средний индекс Доу-Джонса. Она просто доносила информацию от человека к человеку. Какой бы силой ни обладала.
Дэвид жестом руки отогнал от себя эти мысли. «Подумай об этом», — размышлял он, проводя руками по лицу. Он сам начинал скупать весь бизнес, хотя знал по собственному опыту, что на каждый лабораторный эксперимент приходится дюжина манипуляторов с картами, шарлатанов, гремящих в бубен, обманывающих легковерную публику. Он поперхнулся дымом и погасил сигарету. Если бы он не смотрел на этот проект объективно, его голова забилась бы ворохом предвзятостей и предрассудков.
Но, как бы то ни было, главное — это то, что он видел Клариссу центром проекта. Она была стержнем, вокруг которого вращается все остальное. Прикрыв глаза, Дэвид представил себе встречу с хмурыми лощеными парапсихологами в серьезных лабораторных условиях. Затем эпизод с Клариссой, беседующей с Алексом, более или менее в том же стиле, только попроще. Потом биржевой маклер в шикарном офисе в небоскребе на Уолл-стрит и опять Кларисса, сидящая на домашнем диване. После этого шел бы эпизод с менталистом в смокинге, которого они повстречали на быстро продвигающейся демонстрации в Вегасе. И снова Кларисса, спокойно идентифицирующая карты не глядя на них. Контрасты, ракурсы, информация, но
