А доказательства?
И опять Джебаль ничего не ответил. Он метнулся в один угол, в другой — и вдруг выскочил в коридор. Услышав, как он приказал войти двум янычарам, Алекс еле устояла на ногах. Значит, он арестует ее! Но он сказал:
— Обыщите ее комнату. Переверните все вверх дном! Мне нужно все, что может показаться необычным, — надписи на английском, может быть, даже карты, словом, доказательства того, что моя жена поддерживает отношения с американцами.
Алекс судорожно вздохнула. Мурад подошел к ней.
А турки приступили к делу. Один стал вышвыривать из шкафа одежду, второй распотрошил кровать. Алекс с нарастающим ужасом следила, как янычар выхватил кривую саблю и мигом изрубил в клочья тюфяк и подушки. Ее трясло. Мурад поддерживал госпожу за плечи, не давая упасть.
От громкого треска она подскочила на месте. Второй солдат пустил в ход боевой топор и крушил мебель. По щекам Алекс заструились слезы.
Куда ни повернись — повсюду возрастал хаос, устроенный ретивыми слугами. Снова застонало и затрещало дерево. В воздухе летали перья из подушек. Не пожалели даже низенький столик, инкрустированный перламутром. Однако янычарам так и не удалось обнаружить ничего предосудительного.
И когда в комнате не осталось ни одного целого предмета, турки снова взялись за одежду: кромсая ее в клочья, они надеялись докопаться до какого-нибудь потайного кармана.
Алекс едва не стало дурно. А что, если они не постесняются обыскать и ее? Сейчас, когда разодранные шаровары едва прикрывают лоно, полное семени Блэкуэлла?! Она взглянула на Мурада и поняла, что раб думает о том же.
Пока не поздно, надо было на что-то решиться. И она прошептала непослушными губами:
— Может быть, этого довольно?
Принц стоял посреди учиненного разгрома, обратив взгляд немного помягчевших карих глаз на вторую жену. Казалось, на смену холодной ярости пришло сожаление. Алекс разрыдалась и повторила:
— Может быть, этого довольно?..
— Прости, — пробормотал он и приказал солдатам: — Хватит!
— Джебаль, тебе непременно надо обыскать и ее, — подскочила к мужу Зу. — Может, она припрятала тайные письма и карты где-нибудь на себе? Или даже в себе? — Темные глазки зло блеснули.
У Алекс упало сердце. Зу знала, знала про Блэкуэлла!
— Нет, — сердито возразил Джебаль. — На сегодня хватит!
Алекс понимала, что вот-вот упадет в обморок, и старалась дышать размеренно и глубоко, чтобы прийти в себя. Но Джебалю, видимо, этого было мало. Он сказал ей:
— Ты придешь ко мне сегодня вечером. И если посмеешь оттолкнуть меня и не докажешь, что готова душой и телом принадлежать своему супругу и господину, я буду считать тебя шпионкой. И поступлю с тобой, как со шпионкой.
Алекс застонала. Мурад подхватил ее сильнее. Джебаль ушел.
Зу осклабилась, повела плечами и выплыла за ним. Алекс повернулась и потеряла сознание на руках у Мурада.
Она сидела на тюфяке, служившем постелью для Мурада и Блэкуэлла, подтянув колени к груди и положив на них подбородок. Мурад убирал ее комнату.
Но никогда, никогда больше ей не знать покоя в этой комнате. Алекс все еще трясло.
На пороге возникла чья-то тень, и Алекс вся сжалась, ожидая Зу или Джебаля. Но это была Паулина.
Она равнодушным взглядом скользнула по осунувшейся итальянке, державшей на руках новорожденного, и вздохнула. Ей еще нескоро удастся оправиться от налета, учиненного Джебалем и его первой женой.
— Как тебе удалось так разгневать Джебаля? — ошеломленно ахнула Паулина.
— Не важно, — буркнула Алекс. Она не собиралась что-либо объяснять, тем более пустоголовой Паулине.
— Никогда в жизни не видела такого беспорядка, — удивилась итальянка. — А ты сама цела?
Алекс посмотрела на гостью повнимательнее. Пусть эта малютка и не блещет умом, по крайней мере она и не скрывает, чего хочет: подольше продержаться возле Джебаля и стать его третьей женой.
— Цела.
— На твоем месте я проплакала бы весь день, — сочувственно сказала Паулина. — Какая ты сильная, Зохара. И все же лучше бы тебе постараться улестить Джебаля этим вечером.
Алекс вся сжалась. Она не хотела, да и не могла думать о том, что предстоит ей сегодня.
— Благодарю тебя за доброту.
— Мы ведь соседи, — улыбнулась Паулина и исчезла.
Алекс зажмурилась. Как надоел этот шум в комнате.
Кто-то пыхтел и ругался. Двигали мебель, Мурад что-то приказывал сердитым громким шепотом. И тут она почувствовала его присутствие.
Вздрогнув, Алекс подняла голову и увидела Блэкуэлла. Он стоял на пороге каморки. Его взгляд был полон сочувствия.
Ей стоило большого труда не броситься с плачем к нему на грудь. Но в одном она могла быть уверенной: темные глаза больше не судили ее, они светились удивительной нежностью.
— Ты цела? — прошептал он, повторяя вопрос Паулины.
— А как по-твоему?
Он поморщился, но не двинулся с места.
— Можно утешаться тем, что вот-вот появится датский корабль.
— Да, — отозвалась Алекс, смахнув слезу. — Ты слышал?
— Я стоял на галерее. И слышал все.
— А что, если бы тебя поймали? — ужаснулась она.
— Мне оставалось полагаться на удачу. — Он все так же нежно глядел ей в лицо.
— Ну, значит, теперь тебе известно, что Джебаль тоже считает меня шпионкой, — заметила она, поднимаясь на ноги.
— Да. Тебе не позавидуешь.
— Это еще мягко сказано. — И она спросила: — Ты по-прежнему считаешь меня лазутчицей?
— Я полагаю, что ты не шпионишь для Джебаля.
— И все еще предполагаешь худшее? — сокрушенно прошептала она.
— Я не знаю, что и подумать.
Зу чуть не прыгала от радости. Зохаре пришел конец. Теперь это лишь вопрос времени. Удачно посеянные семена раздора непременно породят подозрения в уме Джебаля. Теперь Зу может спокойно сидеть и наблюдать за тем, как затягивается петля на шее у соперницы, или же поторопить события и сказать, что в гареме Блэкуэлл.
Словом, она может раздавить Зохару в любой момент. Зу редко наслаждалась такой властью.
— Что это ты расхихикалась?
Зу подскочила на месте и увидела Джовара в дверях своей спальни. Она ждала его — но он уже опоздал на час — и нарочито надула губки и встала в обиженную позу, которая казалась еще более соблазнительной из-за полупрозрачного наряда.
— Почему ты всегда заставляешь меня ждать?..
Он вошел и пинком захлопнул дверь. Холодные голубые глаза прошлись по почти обнаженной фигуре любовницы и задержались на пышных грудях с крупными темными сосками.
— Потому что я командую целой толпой пустоголовых болванов, именующих себя моряками, и потому что на носу война с американцами, черт бы их побрал. А еще потому, — он схватил ее за руку и притянул к себе, — что мне так нравится.
Зу извернулась, чувствуя, как нарастает его возбуждение.
— Отпусти меня, Питер!
