– Ты и доставишь. Если Эллегон принесет корзину – захватишь с собой Джиллу и Данни. Если нет – они отправятся своим ходом с Гвеллином. Подготовь их и к тому, и к другому. И еще: возьми три вражеских ружья – для изучения. Упакуй их вместе с порохом. Отдашь и то, и другое Рикетти и Энди-Энди – пусть поторопятся с анализом. Скажи Эллегону, чтобы нагнал нас где-нибудь на подъезде к Энкиару; место встречи назначим на месте. Он сможет принести с собой Энрада.
– А я?
– Если захочешь – прилетишь. Если нет – можешь отдохнуть в Приюте. Если решишь поучаствовать – обзаведись стеклянным глазом.
– Что ж, прекрасно, – проговорила Тэннети. – На сей раз, Карл, на меня не рассчитывай. Я не хочу снова надевать ошейник. Никогда.
Плохо, конечно, но он не собирался принуждать Тэннети делать то, чего она делать не хочет.
– Спасибо за честность. Попробуем обойтись.
Уолтер открыл было рот – и закрыл его.
– Ладно.
Прибыл Эрек. Карл вскочил на широкую спину Стэка.
– Что-нибудь еще?
– Да. – Тэннети махнула в сторону леса. – Пленники – они все еще там.
Черт. Карл едва о них не забыл, а забывчивость для него – непозволительная роскошь.
– В каком они состоянии?
– Не так уж плохи. Пара-тройка порезов да синяков… Я их покалечила, само собой…
– Само собой.
– Но они не при смерти. Мне их прикончить? Или ты сам.
– Часовому оставь жизнь. Я ему обещал.
– Чудесно! «Слово Карла Куллинана надежней золота» – так, что ли?
– Именно.
– Нет!
Стэк шарахнулся. Карл натянул повод и с трудом удержал.
– Тише, черт… Да, Тэннети. Мое слово кое-что значит.
– Что ты делаешь? Если нам изображать работорговцев – мы не можем позволить ему шляться по округе и распускать язык. Ты хочешь, чтобы я его
Уолтер сзади придвинулся к Тэннети; Карл жестом велел ему отойти.
– Нет, Тэн. Возьми бутыль бальзама – из
Тэннети глубоко вздохнула.
– А другой? Ты же не обещал жизнь всем этим кровавым ублюдкам?
– Не обещал. Убей его. Уолтер, ступай с ней. Постереги пленника. Я не хочу
– Понял.
Карл приотпустил повод; Стэк сорвался в галоп.
Глава 3
Брат я драконам и товарищ совам.
Ночь тянулась медленно, полная стрекотанья цикад, шорохов ветра, мерцания звезд и переливов волшебных огоньков. Сегодня огни фей горели слабее, цвет их менялся медленней, будто кровопролитие прошлой ночи погрузило их в скорбную тусклость.
Карл закончил раскладывать костер, расстелил одеяло края вершины и уселся, глядя на небо. Огонь он покуда зажигать не стал.
Он лег на спину, подложил руки под голову и сомкнул веки. Ожидание могло затянуться.
В списке караульных Карл не значился – положение имело свои привилегии – и мог бы позволить себе ночевать в собственном шатре, но, не поднимись он на вершину встретить Эллегона, ему пришлось бы слушать жалобы и причитания дракона до самого отлета того в Приют.
На Эллегона вполне можно было положиться – в определенных рамках. Обычно дракону требовалось три дня, чтобы долететь от дома до этого лагеря, но что только не нарушало этот график! Порой вещи вполне безвредные – Рикетти, на пример, мог попросить его пережечь в уголь партию лиственничных стволов, или Негере понадобилась помощь в выплавке очередной порции стали.
Время от времени Эллегон задерживался, потому что дракону нужно изредка поохотиться, порой же – выручая другие отряды.
Не единожды прилет Эллегона обращал гибель победой. Из огнедышащего дракона вышел отличный джокер; обычной практикой стало подгонять операции под расписание его вылетов.
Карл улыбнулся, вспомнив выражение лиц работорговцев, поймавших его отряд в ловушку поблизости от Ландейла. В тот раз все шло наперекосяк. Внезапный ливень не дал его отряду возможности перезарядить оружие, а потом оказалось, что большая часть прикованных за фургонами рабов на самом деле – работорговцы. Прижатый к Киррику, Карл совсем уж было решил драться насмерть – но тут в голове его прозвучал знакомый голос.
Так что Карл сдался. Вроде бы.
Тэрмин ужасно радовался тому, что поймал его… пока из-за скалы не вывернулась огромная голова Эллегона и не перекусила его пополам. На лице работорговца так и застыло выражение не боли, а удивления.
Впрочем, обычно задержки Эллегона объяснялись стараниями дракона не попадаться никому на глаза. Драконы в Эрене почти что вымерли; страх людей перед этими созданиями был почти инстинктивным.
Эллегон никогда не летал над населенными областями при свете дня. Никакому немагическому оружию было не взять его – обмазанный «драконьим роком» арбалетный болт входил в драконью чешую, как раскаленный нож в масло. И хотя он мог лететь много, много выше досягаемости любого лука, изредка ему надо было приземляться. Лучше, чтобы никто не знал, что он тут, говорил дракон.
Это была правда, хотя Карл и подозревал, что избегал чужаков Эллегон не только из страха, что на него нападут: дракону попросту не нравилось читать в их мыслях ужас и ненависть.
Для таких охотничьих полетов разработали даже специальные правила. Дракон вылетал из долины засветло, летел всю ночь, а перед рассветом находил, где опуститься на отдых. Он и помогающий ему человек отдыхали весь день, на закате поднимались в воздух, так высоко, как только можно, снова летели всю ночь, опускались до наступления дня и проводили его, отсыпаясь, наедаясь и беседуя.
Карл давно уже заметил, что чем более приятен Эллегону был человек-спутник, тем дольше длилась его охота. Длительные беседы со взрослыми были для Эллегона редким подарком: те немногие жители Приюта, что на самом деле любили Дракона и чувствовали себя рядом с ним в безопасности, бывали обычно слишком заняты, чтобы уделять ему достаточно времени.
Карл лежал, время от времени вскидываясь, пока смутная уверенность не коснулась его мыслей, прогнав остатки сна.
Знакомый голос зазвучал в голове.
«
«Эллегон! – Улыбка расплылась по лицу Карла. Он вскочил на ноги. – Где ты?»
«
Снизу донеслось хлопанье кожистых крыльев. Громадное тулово Эллегона поднялось над краем горы; дракон сложил крылья и опустился на вершину, как воробей на жердочку.
Очень большой воробей – ветер от его посадки едва не сбил Карла с ног.
