– Он еще у входа. Нет, направился за тобой, и, боюсь, довольно проворно.
Пол под подошвами ботинок Гилкренски стал ровнее, рука его уверенно заскользила по стене. Главное – сосредоточиться и не останавливаться! Глаза лучше закрыть – что толку всматриваться во мрак?
Не найдя опоры, левая нога опустилась в широкую трещину между досками и застряла. Лодыжку пронзила острая боль. Теряя равновесие, Тео инстинктивно выставил вперед руки. Чемоданчик упал на каменную плиту сбоку от деревянной дорожки и с едва слышным шорохом скользнул вниз…
По разнесшимся в темноте звукам Юкико поняла, что произошло. О бомбе не стоило и думать: устройство отключения таймера находилось под рукой. Царившая вокруг тьма была ее союзником. Сколько боев провела Юкико в Киото с непроницаемо-черной повязкой на глазах!
Расслабившись и обретя окончательную уверенность в успехе, она пошла в сторону источника звуков.
– Ты цел, Тео?
– Да. Подвернул лодыжку и выронил чертов чемоданчик!
– Найди его! До взрыва всего восемь минут!
Гилкренски высвободил ногу, уселся и дотронулся пальцами до стены. Мозг молнией пронзила мысль: а где, собственно говоря, верх? Где низ? Дьявол! Где?!
Откуда-то изнутри поднималась волна страха. Захотелось заползти в ту же трещину. Пусть все кончится!
В кромешной темноте послышался почти неразличимый шорох. Что ж, теперь хотя бы ясно, с какой стороны приближается опасность – из-за спины, сверху.
Подняв руку, чтобы ощупать стену, Тео увидел на пальце смутный отблеск обручального кольца.
Кольца?
– Мария! Ты где-нибудь включила свет?
– Нет, Тео. Но сейчас двадцать часов двадцать девять минут, уровень энергии в крипте начал возрастать. Возникает мост Эйнштейна – Розена, и остановить этот процесс я не в силах.
– Но меня заметит человек наверху!
– Сомневаюсь. Свет просачивается снизу. На полу коридора тебя абсолютно не видно.
– Где он?
– Уже недалеко. Стоп! Он пропал!
– Куда?
– По-видимому, направился в погребальную камеру. В нисходящем коридоре термальных датчиков нет, а освещенность пока слишком мала для видеокамер, установленных в других помещениях.
– Тогда включи свет!
От вспыхнувших лампочек глазам на мгновение стало больно. Прищурившись, Гилкренски осмотрелся. Черный чемоданчик лежал на расстоянии вытянутой руки.
– Нашел!
– Хорошо, Тео. Постарайся двигаться побыстрее. Проход в погребальную камеру царицы у тебя за спиной.
– Там же кто-то есть!
– Нет. Преследователь, должно быть, свернул в главную галерею. Там мы никакой аппаратуры не устанавливали. Поверни налево, иди к свечению.
Золотистые лучи становились ярче. Гилкренски схватился за скобы, вбитые в стену у прохода к погребальной камере, заглянул в него. Проход был пуст.
– Мария! Где он?
– Пока не знаю, Тео. Поторопись. Через три минуты мост Эйнштейна – Розена отключит всю электронику, и я не смогу управлять лазером.
– Понял. Что, если я просто брошу чемоданчик здесь?
– У тебя не будет времени добраться до выхода. Единственный способ спастись – это разрядить бомбу.
Припадая на поврежденную ногу, Гилкренски устремился по проходу дальше. Через несколько футов туннель разделился: вниз и влево уходил узкий коридор, вправо – главная галерея, где, по словам Марии, скрылся преследователь. Тео двинулся к камере царицы, навстречу золотистому сиянию. Еще два шага, и он смог выпрямиться во весь рост.
– Быстрее, Тео. Пульсация нарастает.
Он ступил в камеру. Почти в самом ее центре стоял горнопроходческий робот с зажатым в манипуляторе лазером. Из идеально круглого отверстия в противоположной от входа стене нежно струился теплый, по- домашнему зовущий к себе свет.
– Энергетический всплеск произойдет менее чем через шестьдесят секунд! – доложила Мария. – Поставь чемоданчик на пол перед лазером.
Гилкренски отбросил в сторону петли проводов и склонился, устанавливая чемоданчик.
Тьма в стенной нише вдруг сгустилась, в золотистом сиянии возникла черная фигура, и через мгновение
