Когда ветер отнес облако дыма в сторону, можно было различить, как красный «белл», неуверенно покачиваясь, медленно поднялся в воздух – вместе с каким-то мужчиной, вцепившимся в стойку шасси. Ноги его нелепо дергались.
Машина развернулась, и Заки всмотрелся в пилота.
За штурвалом сидел Гилкренски.
– За ним, Гамал! – яростно крикнул эль-Шаруд в микрофон. – У нас еще остался шанс!
Ноги! Необходимо забросить за стойку ноги!
Во Вьетнаме Лерой Мэннинг не раз вытягивал товарищей из огня. Ему приходилось поднимать в воздух вертолет, на шасси которого висели четыре-пять человек.
«Подтяните ноги! – кричал он им. – Иначе крышка!»
А потом с болью провожал взглядом тех, кто, обессилев, срывался и камнем летел вниз.
Полоз был у Лероя под мышками, левая щека вжималась в вертикальную опору. Он не знал, кто сидит за штурвалом, но машину жутко бросало из стороны в сторону. Мэннинг физически ощущал, как хвостовой ротор посылает ее то влево, то вправо.
Выждать момент и не смотреть вниз!
Он заставил себя сосредоточить внимание на кронштейне прожектора, вглядываясь в каждую заклепку, каждый сварной шов.
«Соберись! Не смотри вниз!»
Первая попытка зацепиться за стойку левой ногой окончилась неудачей. Ботинок лишь коснулся полоза. Мэннинг попробовал еще раз. Кожаный рант ударился о металл и соскользнул. Мышцы бедра свело тупой, ноющей болью.
«Ну же!»
Нога вновь пошла вверх и… преодолела стойку. Напрягшись, Лерой вывернул ступню, зацепился носком ботинка за трубу полоза и каким-то чудом сумел подтянуться.
Теперь он полулежал-полувисел лицом вниз на тонкой полосе металла. Под ним необъятной панорамой раскинулся Каир: Нил, мосты, иглы минаретов, шлейф черного дыма, поднимавшегося с крыши «Олимпиад- Нил».
Сводило желудок, ныли и немели мускулы.
Господи! Найдет ли он в себе силы забраться в кабину?
Мэннинг осторожно, дюйм за дюймом, пополз вперед. На его счастье, дверца была сдвинута. Левой рукой Лерой вцепился в раму, правой нащупал на полу кабины ремни кресла второго пилота, немыслимым усилием подтянулся.
Сидевший за штурвалом мужчина повернул голову.
Это был Теодор Гилкренски. По его лицу струился пот, руки дрожали.
– Док! Заклинаю, выровняйте машину, иначе я свалюсь!
С огромным трудом Мэннинг согнул правую ногу, упершись подошвой ботинка в полоз. Это позволило ему чуть перенести центр тяжести и схватиться рукой за скобу. Еще мгновение – и он оказался в кабине.
– Святый Боже!
Скрючившись, Лерой лежал на полу, не в силах перевести дыхание. «Все хорошо, – убеждал он себя. – Хорошо?» В затылке стреляло рвущей болью. Проведя рукой по волосам, Мэннинг увидел на ладони кровь, вытер ее о джинсы и кое-как забрался в кресло. У него даже хватило самообладания застегнуть ремень.
«Белл» двигался неровным зигзагом: видимо, педали управления хвостовым ротором жили своей, неподвластной пилоту жизнью. Глаза Гилкренски были устремлены з одну точку, с губ срывались бессмысленные фразы.
– Мария! Они убили Марию! – повторял он снова и снова.
Костяшки пальцев, которыми он сжимал штурвал, побелели.
Как бы невзначай Лерой коснулся ручки управления, поставил ноги на педали.
– Эй, док! – прокричал он. – Разве вам не говорили, что нельзя подниматься в воздух, не застегнув ремень безопасности?
Голос Мэннинга вывел Тео из оцепенения. Сделав пару глубоких вздохов, Гилкренски расслабился. Этого момента и ждал Лерой.
– Не волнуйтесь, док! Я сменю вас!
Справа и чуть позади он увидел второй вертолет. В кабине сидели двое: один за штурвалом, другой держал в руках автомат. Из валявшихся на полу наушников послышался неясный шум. Левой рукой Мэннинг нацепил наушники.
– Гольф-Ромео-Чарли! К земле! Сдавайтесь, иначе буду стрелять!
– Они хотят взять нас тепленькими, док, – сказал Лерой Тео. – Решать вам, это ваш вертолет.
Гилкренски почти пришел в себя. Руки перестали дрожать, высох пот. Во взгляде, брошенном им на Мэннинга, светилось уже не безумие, а холодная ярость.
– А в рот они не хотят?! – с бешенством выкрикнул он.
