— У некоторых женщин нет выбора, когда дело касается будущего, мистер Макбейн, — резко произнесла она. — Не думаю, что можно добавить что-то еще. Хорошего дня.
Но Рори не двинулся.
— Я прошу прощения, — печально сказал он. Его щеки были такими же розовыми, как ее. — Джентльмену не следовало говорить такое. — Он помедлил. — Я не хотел сказать, что вы выходите замуж ради денег.
Джорджи была обижена — Лизи знала это, — но она высоко подняла голову.
— Как вы заметили, джентльмену не следовало говорить такие вещи.
Она пожала плечами. Она ясно дала понять: он не джентльмен, а просто позер.
Джорджи отвернулась, но Лизи была шокирована тем, что глаза ее сестры полны слез.
Поскольку Джорджи никогда не плакала — она была такой рациональной, такой благоразумной и хладнокровной во всем.
— Рори, — окликнула Лизи.
Он отвел взгляд от спины Джорджи. Когда их взгляды встретились, его лицо сделалось мрачным и строгим. Лизи посмотрела на него. Казалось, ужасная пауза длилась вечность.
— Я думал, мы друзья, — резко произнес он.
— Мы друзья. Ты мне так дорог! — воскликнула Лизи.
Он посмотрел на Джорджи, а затем на Нэда, которого Лизи взяла на руки. Затем, глядя только на Лизи, он сказал:
— Тайрел тоже мой друг.
Лизи глубоко вздохнула. Она дотронулась до его рукава:
— Что ты собираешься делать?
— Не знаю. Но сначала ты должна мне объяснить, что делаешь и почему. Я не могу поверить, что Лизи Фицджеральд, которую я знаю почти два года, устроила такой маскарад!
— У меня не было выбора, — вздрогнула Лизи.
— Мы оба знаем, что ты никогда не вынашивала ребенка. Лизи, ты не охотница за состоянием, надеющаяся обмануть Тайрела какой-то продуманной игрой. Я пришел к неизбежному выводу. Именно Анна упала в обморок, когда приехала на Мэрион-сквер. Именно Анна испытывала недомогание и не могла ни с кем общаться. Это, должно быть, сын Анны.
Лизи закрыла глаза, ее сердце бешено колотилось. Она не знала, что делать.
— Пожалуйста, — наконец сказала она. — Анна счастлива в браке. Пожалуйста.
Он широко раскрыл глаза:
— Значит, ты признала ребенка Анны своим?
Лизи кивнула.
— А Тайрел? Он позволил тебе пожертвовать собой таким образом? Я в это не верю!
Лизи молилась, чтобы Рори и Тайрел никогда не разговаривали о Нэде.
— Рори, перестань! Нэд — сын Тайрела. У нас договор — соглашение, если тебе угодно. Мы оба делаем то, что считаем лучшим для Нэда. Разве тебе этого не достаточно?
Даже когда она говорила, ей было стыдно за себя. У Тайрела было полное право знать правду. И, любя его сейчас, как никогда, она поняла, что не может так больше продолжать.
— И я должна остаться… Я полюбила Нэда, как своего собственного сына.
Рори продолжал с недоверием смотреть на нее. Наконец он сказал:
— Ты лгала мне. Мы кузены. И я действительно думал, что мы можем стать настоящими друзьями. А ты хранила от меня этот секрет. — Он покачал головой. — А теперь… теперь ты его любовница, так?
Лизи попыталась заговорить.
— Я же не слепой! Я думал, что знаю тебя. Но я не знал. Не знаю, — поправился он.
Даже не поклонившись, он повернулся и пошел прочь.
Лизи закричала ему вслед:
— Рори, подожди!
Но он не остановился. Вместо того чтобы войти в дом с черного входа через террасу, он свернул за угол и скрылся из вида.
Джорджи встала позади нее.
— Он любит тебя, — сказала она. — Поэтому так подавлен.
Лизи в удивлении повернулась к ней:
— Нет, ты ошибаешься!
Джорджи молча посмотрела на нее.
Глава 17
Любовница Уиклоу
Тайрел наблюдал из французских дверей, как Элизабет идет к дому, ведя Нэда за руку; ее сестра была с ними. Его сердце колотилось, и он не мог оторвать от нее взгляд. Она отпустила Нэда, и малыш побежал, перебирая пухленькими ножками, Элизабет ускорила шаг. Нэд упал лицом на лужайку, и Тайрел напрягся, готовый выскочить и помчаться к мальчику. Но Элизабет оказалась рядом с Нэдом почти в ту же минуту и помогла ему встать. Малыш выдернул руку и снова побежал. Элизабет, он видел, улыбалась, когда торопливо шла за ним.
Его сердце сделало серию странных кувырков.
Рэкс подошел сзади.
— Я слышал, она опустошила на днях свой кошелек, отдав все монеты, которые у нее были, бродяге, — сказал он. — И все же, как я понимаю, семья Элизабет довольно бедная, — добавил он.
Тайрел не отводил взгляда от окна. Элизабет теперь шла медленнее, разговаривая с сестрой, Нэд бежал впереди них. Мальчик остановился, стоя неподвижно и немного покачиваясь, и воскликнул:
— Мама!
Тайрел мог слышать, как Элизабет смеется и хлопает в ладоши. Он сказал брату, не отводя глаз от объекта его живого интереса:
— И где ты слышал эти разговоры?
Рэкс улыбнулся:
— От графини. Они вместе ездили в приют. Очевидно, мисс Фицджеральд добровольно работала там много лет.
Тайрел повернулся к брату:
— В самом деле?
— Да, в самом деле, — пробормотал Рэкс.
Тайрел должен был удивиться ее щедрости, но не удивился. Он уже знал о ее работе в прошлом в приюте Сент-Мэри, поскольку узнал о ней все некоторое время назад. Он знал ее репутацию: она была девушкой без кавалера, книжным червем, и все о ней были высокого мнения. До того, как вернулась домой, матерью внебрачного ребенка, изгоем графства. Это было так нехарактерно для нее, но он был слишком зол, чтобы думать об этом. Он был способен думать лишь о том, что его опять дурачат милой внешностью.
Но его не дурачили.
Не было другого мужчины.
Она не была незамужней матерью. Он был у нее первым. Он был в восторге, чувствовал триумф.
Тайрел понял, что снова смотрит на Лизи, не в состоянии отвести взгляд, его сердце бьется от желания и какого-то великого чувства, которое он не мог определить. Она опустилась на колени перед сыном, вдвоем с ним рассматривая цветок или, может быть, жука. Он слышал ее смех, добрый и милый, и обнаружил, что не может восстановить нормальное дыхание. Внешность вовсе не была обманчивой, с удовлетворением и облегчением подумал он. Она была милой, хорошей и доброй.
Прошлой ночью он сразу понял, что она девственница. Понял, как только начал заниматься с ней
