Прежде чем Джеральд мог ответить, Лизи взяла сестру за руку:
— Может, нам с папой лучше поговорить наедине.
Джорджи очень не хотелось оставлять ее.
— Со мной все будет в порядке, — сказала Лизи, уверенная, что это ложь.
Джорджи кивнула и, чуть не плача, покинула террасу, оставив их одних.
— Как ты могла это сделать? — глухо спросил Джеральд. — Как, Лизи?
Лизи знала, о чем он говорит. Он хотел знать, как она может жить открыто с мужчиной, который не является ее мужем.
— Я так влюблена, папа, — нервно начала она.
— Ты его любовница! Ты живешь открыто здесь! Весь свет это знает и говорит только об этом!
— Я люблю его! — воскликнула она, не зная, что еще сказать.
— Тебе не стыдно? — со слезами на глазах спросил Джеральд.
Лизи ничего не сказала, ответ и так был очевиден. Но в тот момент ей было больше чем стыдно — она была полна сожаления. Она и представить себе не могла, что любовь к Тайрелу может причинить боль ее родителям. Она никогда раньше не видела отца так страдающим.
— Это бесчестно! — воскликнул Джеральд. — Боже мой, я никогда не думал, что доживу до того дня, когда мне будет стыдно за моего любимого ребенка!
Лизи заплакала. Отец считал ее проституткой?
— Извини.
— Этого недостаточно! И слишком поздно, чтобы сожалеть, не так ли? Даже если ты бросишь его сейчас, ничего не изменится. Никто никогда не забудет твое падение, и из-за этого твоя сестра никогда больше не найдет себе кавалера. Из-за этого я и твоя мать изгнаны из всех обществ. Мы полностью и безвозвратно погублены.
Лизи резко села, охваченная чувством вины и боли. О чем она думала, когда принимала предложение Тайрела? Как она могла быть такой эгоистичной и бездумной?
Но со дня приезда в Уиклоу она была так счастлива.
— Я не забочусь о себе, — сердито сказал Джеральд. — Мне никогда не нравились эти чертовы балы и праздники. Но у мамы нет друзей! Ее не приглашают даже на чай! Как она будет с этим жить?
— О боже! — прошептала Лизи; из ее глаз полились слезы. — Папа, я не подумала! Я никогда не хотела, чтобы мама стала изгоем! Я никому не хотела причинить боль — я хотела только, чтобы Тайрел признал Нэда своим сыном!
Джеральд опустился перед ней на колени:
— А что насчет тебя, Лизи? Я знаю, ты любишь его. Никто не знает лучше меня, что ты никогда не повела бы себя так, если бы не любила! Но он помолвлен с другой. Осенью он женится на леди Бланш. Что ты тогда будешь делать? Ты будешь тогда счастлива?
Лизи посмотрела на него, ее сердце бешено застучало. В последние недели она отказывалась думать о будущем Тайрела и его невесте. Вместо этого она погрузилась в любовь, в их страсть и в каждый момент, который проводила с Тайрелом.
— Я вижу, что ты не можешь ответить мне! И что ты будешь делать, когда он тебя выгонит — а рано или поздно он все равно это сделает?
Лизи пришлось отвернуться.
— Черт побери, Лизи, что ты будешь делать, когда он расстанется с тобой? — спросил Джеральд.
— Не знаю, — выдохнула она; внезапно она представила день, когда Тайрел перестанет нуждаться в ней.
Это было невероятно больно.
— Не знаю!
Но Лизи знала: она умрет от разбитого сердца.
Джеральд достал батистовый платок и вытер слезы.
Лизи могла только наблюдать, чувствуя дурноту от осознания того, что сделала со своей семьей, как разрушила их доброе имя и счастье. И сейчас она увидела будущее пугающим и серым.
Было глупо надеяться на что-то иное.
Джеральд повернулся к ней.
— Я люблю тебя, — резко сказал он, — но сейчас у меня нет выбора. Я должен позаботиться о маме. И я также должен спасти Джорджину, если это вообще возможно.
Лизи начало трясти.
— Папа, нет!
— Джорджи возвращается домой, — побледнев, заявил Джеральд. — И я отрекаюсь от тебя, Лизи.
Лизи закрыла глаза. Потрясение быстро сменились ужасной болью.
— Нет, — прошептала она. — Папа!
— У меня нет выбора, когда нужно спасти репутацию остальных членов семьи.
Джеральд закрыл лицо руками и зарыдал.
Он прав, подумала Лизи, у нее самой сейчас по щекам бежали слезы. Если ее публично изгонят из семьи, общество простит их и со временем примет в свои объятия. Лизи открыла глаза, но из-за слез не могла ничего видеть.
— Мне жаль, — глухо произнес Джеральд. — Но ты больше не можешь быть моей дочерью.
— Я понимаю, — всхлипнула она.
По его щекам потекли слезы. Он отвернулся, а затем застыл, поскольку на террасе позади него стояла Джорджи.
Она тоже плакала, но держала голову высоко поднятой.
— Я остаюсь с Лизи, — сказала она.
Ужин был ужасный.
Джеральд уехал сразу же. Было трудно сказать, отказались ли родители и от Джорджи и можно ли ей вернуться в Рейвен-Холл. Тайрел вернулся почти в семь, и Лизи с Джорджи уже сидели за длинным обеденным столом в абсолютной тишине, когда он присоединился к ним за ужином. Лизи боялась смотреть на него. Она не хотела, чтобы он знал о случившемся, и не только из-за ее уязвленной гордости. Она была полна горя, и сейчас ей было стыдно за их отношения и за ужасный выбор, который она сделала.
Он поприветствовал их обеих, сев между ними во главе стола. Лизи удалось улыбнуться, но она сразу же отвела взгляд, когда слуги начали подавать ужин. Джорджи оставалась мертвенно-бледной. Она почувствовала, как Тайрел смотрит на нее, затем на ее сестру в недоумении и с растущим беспокойством.
Им подали каре ягненка с жареной картошкой и зеленой фасолью. У Лизи не было аппетита. Она подняла бокал вина, увидела, как предательски дрожит ее рука, и сразу же поставила его на место, украдкой бросив взгляд на Тайрела. Он смотрел на нее прищурив глаза, с подозрением. Она одарила его ослепительной фальшивой улыбкой и взяла нож и вилку.
— Что здесь происходит? — нарушил он тяжелое молчание.
Лизи отложила свои приборы.
— У меня мигрень, милорд, — шепотом солгала она.
Внезапно Джорджи вскочила с места:
— Милорд, Лизи нужно лечь! Пожалуйста, извините нас!
Она ослепительно улыбнулась ему и подбежала к Лизи, чтобы помочь ей подняться.
Тайрел уставился на Лизи, и она немного напряглась, встретившись с ним взглядом.
— Мне просто нездоровится, — прошептала она. — Вы не против, если я лягу, а сестра проводит меня?
Пристально на нее глядя, он покачал головой:
— Конечно же нет. Мне послать за доктором?
Лизи пожала плечами, не в состоянии больше говорить. Джорджи вывела ее из комнаты. Они не разговаривали, пока не дошли до хозяйской комнаты.
