Джорджи схватила ее за руку:
— А как же ты? Ты с детства любишь Тайрела. Ты никогда этого не просила, это он настоял, чтобы ты стала его любовницей. Ты так счастлива, и ты заслуживаешь всего того, что у тебя есть. Но я вижу, к чему ты сейчас ведешь, Лизи!
— Прошу прощения? — спросил Тайрел, открывая двери.
Лизи обернулась. Интересно, как долго он здесь стоит, подумала она. Жаль, что они оставили смежную дверь открытой. Он был так печален, но и она тоже. Джорджи права, она знает, что нужно сделать.
— Милорд… — прошептала она.
— Надеюсь, я не помешал, — сказал он, глядя только на Лизи, — но я должен поговорить с тобой, Элизабет.
Джорджи поняла намек. Она кивнула Тайрелу и торопливо вышла из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.
Лизи обхватила себя руками, не смея смотреть в его пристальные глаза.
— Неожиданно приехал лорд Хэррингтон, — резко сказал он.
— Знаю. Я видела.
Ей удалось поднять взгляд. Он подошел к ней, взяв ее руки в свои:
— Мне так жаль!
Она беспомощно покачала головой:
— Должно быть, он слышал о нашей связи. Не может быть другой причины такого неожиданного визита.
— Он утверждает, что провел выходные с лордом Монтагом и решил неожиданно нанести визит.
— Ты ему веришь?
— Нет.
Лизи твердо приказала себе не плакать. Слезы сейчас ничего не решат.
— Значит, он хочет обсудить с тобой свадьбу? — воскликнула она, и голос ее при этом задрожал.
Тайрел отвернулся:
— Это не должно быть сюрпризом. Мы оба знаем, что я помолвлен. Мы оба знали это с самого начала.
В висках у Лизи застучало, ей было трудно думать.
— Что вы хотите, чтобы я сделала, милорд? Мне собрать мои вещи и тайно бежать из дома, пока все спят?
Слишком поздно она поняла, как горько звучали ее слова.
Тайрел усилил хватку:
— Нет! Его приезд сюда ничего не меняет, Элизабет, — он ничего не меняет.
— Он меняет все, милорд, — сухо прошептала она в ответ.
Тайрел притянул ее к себе, крепко прижав к груди, пытаясь найти ее рот. Лизи заплакала, когда он стал целовать ее, снова и снова. Она не могла ответить — не теперь, когда ее жизнь была закончена. Он остановился, крепко прижав ее.
— Не плачь. Это ничего не меняет, Элизабет. Я по-прежнему хочу держать тебя в своих объятиях каждую ночь. — Он приподнял ее подбородок, и их взгляды встретились. — Я скажу, чтобы твои вещи перенесли в комнату рядом с комнатой твоей сестры. Это всего на несколько дней.
Его тон был твердый, но полный симпатии к ней и доброты.
Но Лизи не хотела сейчас его симпатии. Она хотела отстраниться от него, но он не позволял. Она сдалась, прижала руки к его твердой груди, что только усилило его отчаяние. Она дышала глубоко, восстановив наконец самообладание.
— Она, должно быть, в Лондоне, готовится к свадьбе, — хрипло проговорила Лизи.
Ей следует спросить о будущем сейчас.
Тайрел посмотрел на нее, а потом ответил:
— Полагаю, что да.
Лизи облизала губы и на секунду закрыла глаза.
— Свадьба будет в «Адаре»?
— В Лондоне, — натянуто ответил он; было невозможно понять выражение его лица.
Он помедлил.
— У тебя есть полное право знать подробности. Мы поженимся в Сент-Поуле 15 сентября.
— Понятно, — сказала Лизи, найдя в себе гордость и ухватившись за нее; казалось, это все, что у нее сейчас есть. Казалось, она наблюдает со стороны за разыгрывающейся на сцене театра драмой. Как долго она сможет это терпеть? Если ей повезет, то всю ее оставшуюся жизнь. — В любом случае остается около месяца. Когда ты уедешь в Лондон?
Тайрел говорил официально, но его взгляд был полон осторожности, словно она была противником, которого он должен бояться, или добычей, которой он не должен дать убежать.
— Через две недели.
Он уедет из Ирландии через две недели. Он покинет ее через две недели. И сцена пропала, актеры, на которых она смотрела, растворились в воздухе. Была только она, Тайрел и ее всепоглощающее горе.
Она жила в мире мечты, который сама же и придумала. Со дня приезда в Уиклоу она отказывалась думать о будущем, отказывалась думать о женщине, на которой он однажды женится, даже после пугающего отцовского визита. Вся прислуга относилась к ней как к жене, а не любовнице, Тайрел относился к ней так же, и она провела дни, мечтая о нем и времени, когда они были вместе, в воспоминаниях, которые они сотворили вместе. Она проводила ночи в страстном безумии. После визита отца ее часы тикали; или они тикали с того момента, когда ее родители впервые поехали в «Адар» с Нэдом? Это больше не имело значения. Часы остановились, когда приехал лорд Хэррингтон, и теперь те воспоминания будут с ней всю жизнь.
Все закончилось.
Огромный вес, вес горя и потери, начал давить на нее.
Не двигаясь, он произнес, медленно и осторожно:
— Я проведу две недели в Лондоне, а затем вернусь в Уиклоу. Мне все еще нужно работать в Дублине.
Лизи никогда не могла представить, что будет так страдать от разбитого сердца. Она слышала Тайрела, но словно сквозь туман. А как же Нэд?
Тайрел говорил с ней. Он облизал губы и осторожно сказал:
— Я никогда об этом всем не думал. Я куплю тебе дом в Дублине. Любой дом, который ты захочешь, такой большой, как тебе понравится. Ты будешь жить там с Нэдом и твоей сестрой, а я буду навещать тебя каждый день.
Лизи схватилась за грудь, но боль все равно усиливалась. Она посмотрела на Тайрела, мужчину, которого всегда любила, не имея на это никакого права. Он собирался навещать ее каждый день — и возвращаться домой к жене каждую ночь.
— Ты не бросишь меня, — предупредил он.
Лизи отвела взгляд. Если она попытается заговорить, он узнает о горе, терзающем ее сердце и душу.
Внезапно Тайрел опустился перед ней на колени, схватив ее руки.
— Пожалуйста, не делай этого. Пожалуйста, не плачь. — Он помедлил. — Ты мне очень нравишься. Ты же это знаешь?
Она не могла даже кивнуть.
Тайрел попытался улыбнуться, но ему это не удалось.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? Мой долг — жениться на Бланш. Мой долг перед графом, перед «Адаром». — Он говорил невероятно торопливо. — Я никогда не уклонялся от своих обязанностей раньше, Элизабет. С моего первого вдоха меня воспитали так, чтобы я ставил на первое место имя и семью де Уоренн и титул графа. Адар — это тот, кто я есть. Я должен думать о следующем поколении!
