– Я не стану шпионить за чародеем! – Забава вскочила. – Мне не о чем с вами разговаривать!
Мышиный жеребчик поднял руки:
– Ну ладно, ладно… Не хотите – не надо. Настаивать не буду. – Он открыл ящик стола, черкнул в какой- то бумажке. – Вы свободны. Вот пропуск, покажете стражникам на выходе. И позабудьте о моем предложении, это я вам советую от чистого сердца.
Назад ее никто не провожал. Пришлось руководствоваться пожарными табличками «К ВЫХОДУ». Заступивший дорогу стражник равнодушно глянул в пропуск, посторонился.
Вестимо, карета ее теперь не ждала. Пришлось нанимать трибуну. Кучер, разбитной парень лет двадцати, заломил перво-наперво двугривенный, но сторговались на полутора. Парень был весел, всю дорогу насвистывал «Возле старого амбара, возле сада-огорода…»
А Забава дрожала.
Ей казалось, волшебник встречался с нею вовсе не ради предложения стать соглядатайкой, что разговор был совсем-совсем о другом. И будто она, не вымолвив ни единого словечка, рассказала старцу обо всем, что его интересовало.
Его провели по освещенным газовыми светильнями коридорам. Через каждые десять-пятнадцать саженей коридоры перегораживались литыми решетками. Прутья на решетках были толщиной не меньше чем в полвершка. Кругом висели замки, вызывающие своими размерами не только уважение, но и мысли о несбыточности побега.
Надзиратель, сумрачный бородач, в раменах косая сажень – по ауре тоже волшебник – открывал замки не менее внушительным ключом и, едва процессия миновала решетку, тут же запирал.
Заклинаний на замках Свет не ощущал, но они здесь и не требовались. Нет в подлунной колдуна, способного силой своего Таланта одолеть такие решетки и такие замки. Разве лишь варяжский альфар, убивший Клюя Колотку. Да и он, наверное, спасует. Буде не заставит потрудиться на свое благо бородача- надзирателя!.. Словом, неудивительно, что отсюда удалось уйти всего одному человеку. Впрочем, вряд ли беглеца вывела из этих застенков Семарглова Сила. Скорее всего, он воспользовался прозаической помощью со стороны. К примеру, подкупом…
Проскрежетал засов, скрипнула дверь.
– Входите, задержанный!
Свет подчинился, шагнул во мрак, замер.
Снова скрипнула дверь, проскрежетал засов. Донеслись быстро стихающие шаги. Потом чуть слышно звякнула решетка, и на Света обрушились мрак и безмолвие. Аж уши заложило!..
Да, это была настоящая темница.
Свет опустился на пол, привалился спиной к холодной двери.
Наконец глаза привыкли, и темнота слегка разредилась, превратилась в сумрак. По-прежнему сидя на полу, Свет разглядывал свое новое обиталище.
В дальнем углу невысокий топчан, в другом углу крохотный стол с табуреткой, на стене потушенный газовый рожок. Значит, иногда темница все-таки становится светлицей… Ага, под самым потолком небольшое отверстие. Оно и превращает мрак в сумерки. Ближе к двери правая стена переламывается, явно огибает какое-то дополнительное помещение.
Свет встал, обошел выступ, наткнулся еще на одну – уже дощатую – дверь, открыл. Здесь царила настоящая ночь, безлунная и беззвездная. Пришлось разбираться вслепую.
Ага, это, судя по всему, умывальник. Значит, должен быть и горшок. Пощупал ногой: вот он. Обнаружил над умывальником кран, повернул. Вода есть – правда, только холодная. Тут же откликнулся заполненный переживаниями последнего часа мочевой пузырь, настоятельно попросился наружу. Оказалось, что его просьбу можно прекрасно удовлетворить и в темноте.
Что ж, до суда здесь жить можно. А дальше – уж не обессудьте! Невиновных словен в острогах не держат, не Орда…
Вернулся в темницу, обнаружил возле двери вешалку. Повесил шляпу. Шагнул к топчану. Тюфяк; подушка; грубое, но, судя по всему, достаточно теплое одеяло.
Сойдет, подумал Свет, мне здесь не зимовать!..
Скинул ногавицы, снял и положил на табуретку камзол. Потом лег на топчан, заложил руки за голову и принялся думать.
Время в застенках течет странным образом – не то минута прошла, не то час.
Зато размышляется справно.
И чем больше Свет раздумывал над случившимся, тем больше убеждался: его арест не мог быть ошибкой.
По ошибке чародеев не задерживают. И причина задержания – вовсе не смерть вчерашнего соглядатая. Там все ясно, убийства Свет не совершал. А значит его просто должны были посадить дома. До Контрольной комиссии… Так, по крайней мере, поступили бы с любым другим чародеем. Так, к примеру, поступили и с ним – прошлым меженем. И раз ныне все случилось иначе, значит чародей Сморода перестал походить на любых других чародеев…
Свет пошевелил затекшей рукой, потом сел и привалился спиной к стенке. Задумался над последней своей мыслью.
Ну а чем же чародей Сморода перестал походить на других? Тем, что спит с собственной служанкой?.. Несомненно, но кто мог об этом узнать? И откуда?..
Спину холодило так, что пришлось снова лечь и укрыться одеялом.
Способна ли Забава похвастать, что совратила с пути истинного своего хозяина?.. Честно говоря, вряд ли. Ведь главная ее забота – насколько он понял – зачать и родить от волшебника. А спать с ним – еще не значит заполучить в свой кладезь его семя. Тут-то Свет ничем ей помочь не способен – такое заклятье ему не известно. А если исходить из волшебных наук, то оного заклятья и существовать не должно!.. Словом, хвастаться Забаве пока что нечем. А опосля вчерашней своей странной просьбы девица и вовсе должна молчать в тряпочку. Правда, она могла проговориться раньше… Нет, не могла! И почему тогда его не арестовали прошедшей зимой? Уж к тому-то времени Забава бы всем раззвонила…
Кто еще из домашних мог знать о ночных занятиях хозяина? Да ни один человек! Отвращающее заклятье накладывалось всегда и вовремя, так что подслушать или подсмотреть никому бы не удалось. А разговоры, скажем, Ольги о том, что Забава часто бегает наверх по ночам никто бы всерьез не воспринял… Ну бегает, и что с того? Может, чародей служанку лечит. Или заставляет писать под диктовку. Или выслушивает ее сплетни о домашних… Не спит же он с нею, что вы в самом деле!.. Да и не станет Ольга выносить мусор из родной избы. Где она еще столько заработает? Разве лишь на ткацкой фабрике?.. Но там восемь часов на ногах без передыху, да еще выучиться надо, да в столице ни одной ткацкой фабрики нет, тут вам не Ярославль… Впрочем, вряд ли там платят столько. Чародей Сморода – не глупец, знал, чем привязать к себе домашних. Так что даже Ольга – это несерьезно!.. Про Берендея же и Станиславу – и вовсе говорить нечего! А остальные – приходящие, перед полуночью давно у себя дома сидят…
Ладушки-оладушки, вернемся к главному вопросу…
Чем еще чародей Сморода перестал походить на других? Тем, что перси юной княжны вызывают в нем странное, необъяснимое для него самого томление?.. Без сомнения необычная реакция, но кто мог узнать об этом? Разве лишь сама княжна – говорят, девицы такое чувствуют… Но чувствовать – не значит знать! Да и зачем Снежане упрятывать его в острог. Разве лишь за тем, чтобы он не мешал ей, если она – и есть вражеский лазутчик… Стоп, брате, от этой версии мы с вами, помнится, отказались… Или все еще не отказались?..
Свет встал, прошелся по камере, попил воды из-под крана – вода оказалась противной на вкус и чем-то пахла. Снова лег.
Ладно, зайдем с другой стороны… Не мог ли Кудесник почувствовать, что чародей Сморода утаивает от него часть правды? Мог, вестимо! Истинные возможности Кудесника известны лишь самому Кудеснику… Но и в этом случае опять же разбиралась бы со Светом Контрольная комиссия. А с Ночным колдовством его проступок не связан… Впрочем, тут я даже не знаю, какова процедура. Ведь Кудеснику не лгут. По определению!..
Стоп, а не может ли арест быть неким испытанием? Посмотреть, скажем, как поведет себя чародей
