– Помоги мне встать! – прошу я, пытаясь обрести вертикальное положение.
Переполненная стыдом и разочарованием, на подгибающихся ногах тащусь вслед за мамой в холл. Комната сияет белыми цветами, ледяными скульптурами и пирамидами из бутылок шампанского. Двое приятелей Скотта уже завладели микрофонами и угощают публику безумным попурри из старых диско-хитов от «Я всегда буду любить тебя» до «Я это переживу».
Не успеваю я скрыться в баре, как ко мне подлетает Надин, Только ее не хватало!
– Я так рада, что ты не вышла замуж! – без предисловий начинает она, загнав меня в тихий уголок.
– Да, ты победила, – соглашаюсь я. – Теперь ты пойдешь под венец первой.
– Да нет, я не об этом. – Она конспиративно пододвигает стул поближе к моему. – Как ты себя чувствуешь?
Вглядевшись ей в лицо, я замечаю, что привычная презрительная гримаса куда-то пропала. Надин смотрит серьезно и сочувственно.
– Ты что пила? – подозрительно спрашиваю я.
– Ничего. Ни капли. А почему ты спрашиваешь? хмурится она.
– Не знаю, просто ты сегодня какая-то странная, – бормочу я. – Ладно, так что ты хотела сказать? – Сейчас я не в настроении для игр.
– Ох, Джейми! – вздыхает она. – Я всегда думала, что желаю тебе неудачи. Что мечтаю увидеть твое крушение. Но теперь, когда это случилось… – Она поднимает на меня жалобный взгляд. – Это невыносимо! Невыносимо думать, что этот свет уйдет из твоих глаз!
Я не верю своим ушам.
– Ты никогда не сдавалась, Джейми. Так не сдавайся и сейчас! – продолжает Надин, смаргивая слезы.
Все эти годы не давала мне житья – а теперь со слезами на глазах умоляет, чтобы я не сдавалась?!
– Слушай, может, тебе сделали пересадку сердца? – изумляюсь я.
– Знаю, ты меня ненавидишь – и не без причин. Прости, Джейми. Это сильнее меня. Я просто не могу с собой справиться, когда вижу тебя, чувствую исходящее от тебя сияние…
– Исходящее от меня сияние, – тупо повторяю я. – Да. Рядом с тобой я чувствую себя такой ординарной, вялой, скучной – словом, такой неудачницей!
– Неудачницей? Ты? А я-то? Как я должна себя чувствовать, когда папа постоянно сравнивает меня с тобой и вечно я оказываюсь на втором месте? Да ты знаешь, что я и замуж-то так стремилась наполовину из зависти к тебе?
Неужели я произнесла это вслух?
– Папино одобрение заслужить нетрудно, – пожимает плечами Надин. – Подлаживаешься под него – и, все. Но что бы я ни делала, как бы ни лезла из кожи вон, мама никогда не говорила обо мне так, как говорит о тебе.
Я недоверчиво смотрю на нее.
– Надин, но ты добилась гораздо большего, чем я! По всем пунктам! И всегда шла первой.
– Может быть. Зато ты свободна. Твоя жизнь полна возможностей. Когда мама говорит о тебе, в ее голосе слышится надежда.
– Надежда может и не сбыться, – не уступаю я. – Папа, например, считает, что все мои надежды – пустые фантазии. Но ты доказала, на что способна, – у тебя собственная квартира, машина, удачная карьера, жених…
Надин закатывает глаза.
– Да этот «жених» сделал предложение только потому, что я забеременела! – ЧТО? О боже!
Новой порции откровений я не вынесу.
– Что слышала. Думаешь, почему я хожу в этих уродливых бесформенных балахонах? Потому что есть что скрывать.
– Значит, ты беременна?
– Ну да. А Кристиан не слишком-то готов стать отцом. Я думала, что излечила его от прежних привычек, но теперь он, похоже, опять взялся за старое. Видно, если мужчина бабник, то это на всю жизнь.
– Так ты знаешь…
– А что ты слышала? – быстро спрашивает Надин.
– Н-ничего, просто…
– Он к тебе клеился? Ублюдок!
– Да нет, просто я никак не думала, что он… что он такой. – Мы с ним разговаривали об этом, пытались понять, почему он так себя ведет. Когда я узнала, что беременна, даже сходили в семейную консультацию.
– И что вам сказали? – спрашиваю я, до глубины души потрясенная ее откровенностью.
– Что таким способом он выплескивает внутренний гнев. В юности Кристиан был романтиком. Но, когда ему было лет семнадцать, его мать внезапно бросила отца – и Кристиан замкнулся и перестал верить в любовь. Он всегда хотел быть актером, но теперь отказался от своей мечты, потому что игра на сцене требует эмоционального отклика, и пошел учиться на архитектора. Когда мы познакомились, у него была репутация отчаянного ходока. Он говорил, что со мной снова чувствует себя юным, заново переживает
