страшно. Я уж и не помню, когда она в последний раз смеялась. Порвала со всеми знакомыми – говорит, что ей стыдно смотреть людям в глаза. Почти не выходит на улицу. Не выносит никаких упоминаний о гомосексуальности. Она очень любила ток-шоу Эллен Де Женерес, но, когда Эллен «открылась», мама бросила смотреть ее передачу. Как отрезала.
– Но с отцом-то ты можешь поговорить?
– Я не знаю, где он. Мама потребовала, чтобы он убрался из нашей жизни. Боялась, что он на меня дурно повлияет. С тех мы ничего о нем не слышали.
– Боже мой!
– Знаю. Что мне оставалось делать? В конце концов я уехал – не мог больше врать матери о том, чем я занимаюсь и с кем. Она вечно расспрашивает меня о девушках, и в голосе у нее – отчаянная надежда. С тех пор, как уехал, я с ней почти не разговариваю. Что толку? Все равно не могу сказать то единственное, что ее обрадует.
– То есть…
– Что женюсь.
– Может быть, лучше все-таки сказать правду? Сначала ей будет очень тяжело, но постепенно… Ты же ее сын, тебя она не вычеркнет из жизни. И потом, ты психолог и знаешь, как сообщать дурные новости.
Скотт качает головой.
– Не: могу рисковать. Понимаешь, я ведь поздний ребенок Ей уже под семьдесят, и здоровье не ахти. Жизнь ее никогда не баловала, и теперь она говорит, что живет только ради меня.
– А ты, значит, единственный ребенок?
– Ну да. – Он слабо улыбается. – Кстати, по китайскому гороскопу она Бык – упрямая и консервативная, как все Быки.
– Я знаю, что тебе делать! – говорю я вдруг.
– Что?
– Жениться на мне!
Скотт улыбается.
– Я написала маме, что выхожу за парня по имени Скотт – и тут же появляешься ты. Что это, если не знак судьбы?
Скотт подцепляет вилкой крем, сползающий с моего эклера.
– Представляешь, какой мы закатим свадебный пир! – улыбается он.
– Я опережу Надин и выполню давнее обещание, данное Иззи!
– Ого, Эта идея, высказанная в шутку, начинает всерьез мне нравиться.
– Пожалуй, в психологическом плане это будет для тебя полезно. Ты преодолеешь иррациональную зацикленность на замужестве и сможешь спокойно жить дальше.
– Моя мама тебя сразу полюбит!
– А, моя – тебя. Представляю себе ее лицо… – Улыбка его пропадает. – Так и вижу, как она стоит в церкви, сияя от счастья, утирает глаза кружевным платочком… Боже мой! Она будет не просто счастлива – она вернется к жизни!
Он обрывает себя на полуслове и долго молчит. Затем спрашивает:
– Джейми, ты серьезно?
– Почти, – отвечаю я. – А ты?
ГЛАВА 33
Сегодня за обедом перемывали косточки Сэму. Оказывается, он приставал и к Никки, однако она сумела вежливо, но твердо его отшить.
– Сексуальный маньяк какой-то, – замечаю я, покачав головой.
– Мне кажется, ему просто одиноко.
– Он тебя не раздражает?
– У меня пять младших братьев, – пожимает плечами Никки: – Меня нелегко вывести из себя.
Вернувшись в магазин, Никки запихивает в рот новую порцию жвачки; извлекает из-под прилавка колоду сувенирных карт и начинает обучать меня карточным фокусам. Мы обе трудимся не покладая рук, как вдруг…
– Ух ты, чем это так здорово пахнет? – говорю я.
– Ф-фу, чем это несет? – говорит Никки. Я поднимаю глаза.
– Джейми! Вот так сюрприз!
– Зейн! Что…
Почему же сюрприз? Я два дня назад ему рассказала, что теперь работаю в «Экстравагантных товарах».
– Финн, ты посмотри, кого я нашел! – продолжает Зейн все с тем же наигранным удивлением в голосе.
