Но он и так замер на месте. Услышав окрик, он вспомнил ту ночь в Хикеме, тогда Тербер точно так же остановил его, и ему захотелось громко расхохотаться. Ну и сволочи! Ишь чего придумали, паршивцы! Засели с выключенными фарами. И как раз когда у него все уже было на мази. Надо же такое отмочить!
Патрульный джип осторожно подъехал ближе и остановился в десяти ярдах от него. В открытой машине сидели четверо перепуганных «вэпэшников», он видел их синие лица и синие отблески от белых букв на нарукавных повязках. Все четверо были в касках. Тот, что ехал на переднем сиденье рядом с водителем, стоял во весь рост и целился в него из «томпсона», держа автомат над ветровым стеклом; он даже разглядел горбинку прицельной мушки на дуле.
– Кто идет?
– Свой, – сказал он.
Двое сидевших сзади явно расценили его ответ как стандартный отзыв на стандартный оклик: неуклюже и неохотно они перелезли через борт джипа и встали рядом с машиной. Оба держали пистолет наготове.
– Если свой, то подойди ближе и назовись, – визгливо приказал тот, что был повыше. Потом откашлялся.
И тогда он, неузнанный «свой», медленно двинулся вперед.
– Стой! – снова скомандовал высокий. Две пары глаз и два пистолетных дула недоверчиво уставились на Пруита.
– Все в порядке, Гарри, – более уверенно сказал высокий. – Это наш, солдат.
По крайней мере признали.
Тот, который стоял в джипе и целился из «томпсона», опустился на сиденье, и напряженную тишину неуловимо всколыхнуло что-то похожее на глубокий вздох облегчения.
– Выключи прожектор, – приказал высокий. Свет потускнел, и двое патрульных подошли к Пруиту вплотную.
– Ты, парень, какого черта здесь шляешься? – сердито спросил высокий. У него были нашивки штаб- сержанта. Второй патрульный был капрал. – Мы со страху чуть в штаны не наложили. С шестнадцатой позиции позвонили, сказали, кто-то шастает по пустырю. Мы уж думали, нам сейчас на голову батальон парашютистов свалится.
Теперь ему стало понятно. Когда он остановился на пустыре и наблюдал за той патрульной машиной, синие фары высветили его силуэт, и кто-то его заметил. Кто-то из седьмой роты. Эх, ты! А еще считаешь себя отличным солдатом! Так опростоволоситься!
– Я на свою позицию иду, – сказал он.
– Номер позиции?
– Восемнадцатая. Это там, дальше.
– Восемнадцатая… хм-м… Ты из какой части?
– Седьмая рота …-го пехотного полка.
Сержант почти успокоился.
– А то, что комендантский час? Про это в вашей седьмой роте не знают?
– Знают.
– Тогда какого дьявола ты не на позиции?
– Я у своей девчонки был. Как раз возвращаюсь. Она тут рядом живет. – Он кивнул в сторону пустыря.
– Пропуск есть?
– Нет.
– Без пропуска ходит, – решительно подытожил второй патрульный. – Нечего с ним валандаться. Забираем – и поехали в часть. – Он держался враждебно, этот второй. Он тоже больше не нервничал. Сначала он крепко перетрухнул и теперь мстил за это. Пистолет он уже убрал в кобуру.
– Капрал Оливер, спокойно! – осадил его сержант. – Не пори горячку.
– Мне вообще-то наплевать, – сказал капрал.
– А кто у вас там на восемнадцатой старший? – спросил сержант.
– Штаб-сержант Чоут.
Патрульные переглянулись.
– Гарри, ты не в курсе, кто старший на восемнадцатой позиции? – крикнул сержант, повернувшись к джипу.
В джипе засовещались.
– Не знаю, – наконец отозвался Гарри. – Можем выяснить хоть сейчас.
– Хорошо, – кивнул штаб-сержант. – Поехали. Отвезем его туда.
– Мне вообще-то наплевать, – сказал капрал. – Но я считаю, лучше отвезти его в часть. Что-то он мне не нравится, Фред. Ты на его форму посмотри. Это же выходная. И совсем свеженькая. Накрахмаленная. Чего он, интересно, разгуливает в выходной форме? Она и в вещмешке-то не лежала – вон какая отутюженная.
