повернулся, чтобы взглянуть на черную с белыми пятнами молочную корову, которая была привязана к его седлу, то еще больше замедлил бег.
Полуразвалившийся дом каждый раз приводил его в смятение. Как Джим мог уехать и оставить Мэгги с мальчиками одну? Адам знал, что он иногда присылал деньги, чтобы немного успокоить свою совесть, но его семья только что не голодала. Адам вынужден был признать, что Бренди Эштон была права в одном: Мэгги и мальчикам необходимо питание получше.
Он остановился перед домом и привязал поводья к изъеденному термитами столбу. От гнилого дерева отвалился кусок и, упав на землю, поднял облако пыли у его ног.
Адам покачал головой и осторожно ступил на шаткое крыльцо.
— Мэгги, — позвал он, поднимая руку, чтобы постучать в дверь.
Она сразу открыла дверь, приглаживая свой растрепанный пучок. На ней были те же самые поношенное хлопчатобумажное платье и фартук, что и в тот день, когда они вытаскивали лошадь Бренди из помойной ямы.
— Привет, — поздоровался он, глядя на мальчиков, сидящих за столом за завтраком. Ему было видно, что у них на тарелках, — тонкая стопка лепешек, приготовленных из муки и воды. В животе кольнуло, и Адам подавил жалость, которая скопилась в нем. — Надеюсь, я не помешал.
— Конечно, нет, шериф. Входите, пожалуйста.
Адам вошел в хижину, сняв шляпу, когда проходил в низкую дверь. В комнате царил холод, хотя из бочки в углу поднимался тонкий дымок.
— Могу я предложить вам что-нибудь поесть, шериф? Боюсь, что у меня есть только кофе, — сказала Мэгги, стыдливо опустив глаза. — Я не ездила в город за продуктами после припадка Дэви.
Адам понимал, что у нее нет денег на такие вещи, как кофе. Оуэнс рассказал ему, что ее счет в магазине продолжает расти и что она давно не получала денег от Джима. И опять ему захотелось добраться до ее никчемного муженька.
— Спасибо, — успокоил он ее, кладя шляпу на стол и погладив мальчиков по головам. — Я уже поел.
— Что я могу сделать для вас?
Адам следил, как она смотрела на мальчиков, когда они доедали последние лепешки, и сомневался, ела ли она сама.
— Ну, я надеюсь, что вы сможете сделать кое-что для Эрла Хокинса. Я говорил с ним вчера, и он рассказал мне, что его любимая молочная корова Тилли стала в последнее время ужасно вредной. Она не пускает другую его корову ни на пастбище, ни в коровник. Пренеприятнейшая вещь, но именно это он рассказал мне. Тогда я подумал, что у вас есть земля, и, может быть, вы не возражали бы какое-то время подержать эту другую корову у себя. Эрл сказал, что вы можете забирать себе все молоко, если выручите его, пока Тилли не перестанет дурить.
— Корову? Но у меня нет места для коровы, шериф.
— Ну, я мог бы соорудить маленькую пристройку к дому. Сойдет на время. И небольшую изгородь, чтобы у нее был загон. У вас будет немного масла и творога. Может быть, хватит, чтобы протянуть зиму.
Глаза Мэгги подозрительно сощурились, пока Адам беспокойно топтался и откланивался. Он увидел, как напряглась ее спина, и почувствовал, что она догадалась, к чему он клонит. Потом взгляд Мэгги упал на малышей, с жадностью подъедавших сухие лепешки, и лицо ее смягчилось.
— Я буду рада помочь мистеру Хокинсу, шериф. Скажите ему, что мне доставит удовольствие держать у себя его корову. И, шериф, — добавила она, пристально глядя на него широко раскрытыми блестящими глазами, — спасибо вам.
Адам смущенно кивнул. Мэгги разгадала его хитрость. Но она любила этих ребятишек больше, чем ценила свою гордость, и поэтому согласилась. Адам заплатил Хокинсу хорошие деньги за корову и заставил его поклясться не выдавать секрет, еще не зная, примет ли Мэгги животное. Сейчас он был рад, что сделал это. Если кто-нибудь спросит, будет рассказана именно та история, которую он только что поведал Мэгги. Но корова была ее.
Эрл Хокинс, овдовевший три года назад, был только рад помочь Мэгги и ее мальчикам. Адам подозревал, что он питает к ней слабость. Но пока она замужем за Джимом, Эрл мог оставаться только ее другом.
— Я начну пристройку и изгородь прямо сейчас. Нельзя позволить, чтобы корова побрела назад к Хокинсу. Не говоря уж о том, что сделает старушка Тилли.
Адам взял со стола шляпу и вышел. Утро было ясным и прохладным, и он сразу принялся за работу. Вскоре мальчики выбежали из дома и присоединились к нему. Вместе они проработали до самого вечера. Когда Адам уезжал, Мэгги пожала ему руку и опять поблагодарила. Мальчики смотрели на него с благоговением, и Адам почувствовал себя на десять футов выше — пока не вспомнил, кому принадлежала мысль достать корову для Мэгги. Ему пришлось признать, что он должен поблагодарить Бренди Эштон хотя бы за это.
ГЛАВА 9
Возвращаясь в город, Адам проехал мимо раскрашенного фургона. Он долго колебался, стоит ли остановиться, чтобы рассказать Бренди о корове. Все-таки это была ее идея. Она имела право узнать, что впервые за долгое время у Мэгги и мальчиков будет молоко на завтрак.
Но, вспомнив, как они расстались в последний раз, он надвинул шляпу на лоб и поскакал дальше. Она была бы счастлива узнать о корове, но, конечно, не была бы счастлива снова увидеть его у своей двери.
Он опять почувствовал себя скверно, потому что грубо разговаривал с Бренди. Но в одном он был тверд: ей придется оставить тетю в покое.
Он ехал к дому Кармел, погруженный в мысли о прекрасной девушке. Когда он прошел через занавешенную дверь в гостиную тети, ему показалось, что его мысли материализовались в образе Бренди. Девушка взглянула на него расширившимися от тревоги глазами, и его гнев сразу выплеснулся наружу.
— Что вы здесь делаете? — требовательно спросил он, входя в комнату большими шагами.
Бренди поставила чашку на низкий столик и поежилась. Адам увидел, как Дейни прильнула к Бренди, сидевшей на зеленой кушетке, и почувствовал приступ раскаяния, но отказывался позволить себе побороть свою ярость.
Тетя направилась к нему в своем инвалидном кресле-каталке.
— Я пригласила Бренди и Дейни на чай, и они были так любезны, что приняли мое приглашение.
Взгляд Адама упал на множество закупоренных бутылок темного стекла, и его губы вытянулись в тонкую линию.
— Чай, да? А это что, приправы? Кармел вспыхнула, а Бренди взяла сестренку за руку.
— Я также попросила Бренди помочь мне. И она была так добра, что согласилась.
— Вон! — приказал он, холодно глядя на Бренди.
— Адам! — закричала Кармел, подъезжая еще ближе к нему. — Прекрати сейчас же! Ты ведешь себя грубо.
— Это самое меньшее из того, что я сделаю, если эта мошенница и ее сестра сейчас же не уйдут.
— Я сказала, прекрати! Я пригласила их. Они мои гости.
— Но это еще мой дом. Я хочу, чтобы вы обе немедленно ушли, мисс Эштон. И чтобы я никогда не слышал, что вы приходили сюда.
Кармел потянулась и схватила его руку, впившись худыми пальцами в твердые мышцы.
— Прекрати, я сказала. Ты не имеешь права так вести себя!
Бренди вскочила и потащила Дейни за собой. Она обогнула кушетку и обошла шерифа.
— Я обещала вашей тете, что помогу ей, шериф. Я дала слово.
— Ваше слово! — насмешливо фыркнул он и шагнул к ней. — Что в нем хорошего? Обещание
