– О предыдущем хозяине таверны, – пояснил Джон.
Крепыш продолжал усердно вытирать стойку, хотя она и так блестела. Он пожал плечами.
Либби хотела вмешаться в разговор, но Джон вытащил монету и бросил ее на стойку. Похоже, полдоллара. На одной стороне голова статуи Свободы в венке.
Бармен сразу же повеселел, и Либби подумала, что некоторые вещи остаются неизменными. Костлявая рука потянулась за монетой, но Джон накрыл ее своей ладонью.
– Что вас конкретно интересует? – спросил мужчина, уже горевший желанием помочь гостям.
Какая она умница, что уговорила Джона поехать. Она бы не добилась здесь ничего.
– Все, что вам известно о Каролине Купер.
Мужчина прислонился к стене и уставился в потолок, продолжая машинально водить тряпкой по стойке бара.
– Что ж, говорят, она была настоящей хабалкой.
– Кем? – переспросила Либби, подавшись вперед.
– Он говорит, что она была бойкой и добивалась чего хотела.
Либби кивнула, и бармен взглянул на нее, словно спрашивал: готова ли она услышать очередную порцию тарабарщины?
– Она хороводила тут железной рукой.
– Джон?
– Управляла таверной без проблем.
– Да, пока не ушла в сторону моря.
– Джон! – прошипела раздраженно Либби, которая, видимо, ничего не понимала из того, что говорил мужчина.
– Пока не убежала, уехала.
– Готов поставить на что угодно, что она соскочила из-за морячка, за которым ухлестывала.
– Это я поняла, – сухо заметила Либби Джону, который повернулся, чтобы перевести ей последнюю реплику бармена.
Джон подмигнул:
– Он считает, что Каролина уехала так внезапно, потому что была влюблена в Томаса Кейна.
– Все ясно, – Либби повернулась к хозяину, – но это нам известно.
– Так ведь вас интересовало, что известно мне. В таком случае я продолжаю…
– Простите, – пробормотала девушка, нахмурившись. Она сделала вид, что не слышит смешок Джона, который не сумел сдержаться.
– Птичка упорхнула, и никто не знал, где она бросила якорь. Ее дружок, Кейн, вернулся к ней и только тут скумекал.
– Помолчите! – закричала Либби, пытаясь рукой остановить его.
Бармен раздраженно посмотрел на нее, а Джону пришлось взять себя в руки, чтобы не улыбнуться, когда он объяснил Либби:
– Только тогда он понял.
– Что любит Каролину? – жадно поинтересовалась девушка.
– Откуда я знаю, – огрызнулся бармен. – Он вернулся за ней и чуть не надел деревянный бушлат, когда узнал, что она слиняла. Вот тут он накеросинился за все котелки и ухилял бухой.
Либби обхватила голову руками и застонала. Джон, у которого больше не было сил, не выдержал и громко расхохотался. Либби, мечтавшая услышать его смех, на этот раз не получила никакого удовольствия. Она была сбита с толку, растеряна. Но чувство юмора победило, и вскоре она присоединилась к Фолку.
– Смешно ужасно, только переведите, пожалуйста, что он сказал.
Джон поглядел на нее, потом на растерявшегося бармена и сказал:
– Когда Кейн вернулся за Каролиной и обнаружил, что ее нет, он чуть не умер от горя и запил. Томас наклюкался до такой степени, что еле унес ноги.
– И это все? Вы не знаете, куда он уехал и что с ним случилось?
– Поскольку он из белого сброда, то, сдается мне, что ушел в плавание.
– Либби, так называют белых бедняков. Он говорит, что Кейн, должно быть, вернулся к своей прежней жизни, снова стал матросом.
Не сумев скрыть разочарования, Либби провела рукой по волосам, забыв, что обвязала их лентой перед тем, как они пошли перекусить. Заколки вылетели, и несколько прядей упало ей на глаза. Не переставая ворчать, она вернула их на место.
– А судно, на котором он плавал? Вам известно хоть что-нибудь об «Удаче»?
– Она вошла в порт три дня назад при свечках. Матросы пришкандыбали сюда и набрались микстуры под завязку.
