было слышно, как кто-то бормочет: «Просто подумать страшно, до чего огорчится Дерк!»
Тем вечером, когда они наконец-то добрались до лагеря, которого должны были достичь еще вчера, с неба послышался шум крыльев. Все подняли головы, ожидая увидеть Калетту.
— Как там дела с ключиками? — крикнул Кит в темнеющее небо.
— Это не Калетта, это я, — отозвалась сверху Лидда, кружа над головами. — Я не стану садиться — боюсь потом не взлететь. Я просто прилетела сказать, что Большая Клуша сегодня вернулась домой. Хотите получить ее обратно, чтобы она несла вам яйца? Мама сказала, что, если хотите, она ее сюда переместит.
— Оставьте ее себе! Я все равно терпеть не могу яйца! — крикнул в ответ Кит.
— А я люблю! — жалобно сказал Дон.
Но его задавили числом — что, впрочем, случалось нередко.
— Пусть остается там, где она есть! — прокричала Шона. — А что, мама сейчас дома?
— Она забежала на минутку, взглянуть, как там дракон! — ответила Лидда. — Она хочет знать, где вы сейчас! Я скажу ей, что вы пока недалеко ушли!
Лидда развернулась, и вскоре хлопанье крыльев затихло вдали. Воцарилась тишина.
— Не думаю, чтобы она хотела нас обидеть, — сказал Блейд.
— Нет, теперь мы сдохнем, но сделаем все по расписанию! — поклялся Кит.
И они с трудом продвигались вперед, пытаясь идти быстрее и волоча упирающихся солдат по полям и лугам. А на третий день им пришлось задержаться, чтобы похоронить одного из псов и обвязать тушу дружелюбной коровы веревками, чтобы ее могли тащить две лошади. Обоих убили солдаты — за излишнее дружелюбие. Брини — так звали пса — просто подошел к одному из солдат, стоявшему чуть в стороне от толпы. Пес махал хвостом. Он хотел знакомиться. А солдат преспокойно вытащил меч из пожен и отрубил Брини голову. Одна из коров двинулась следом за Брини — посмотреть, куда это он, — и напоролась на целый лес мечей. Блейд с трудом сдерживал слезы.
— Ну ничего, — сказала Шона Киту. — Зато у вас с Доном будет сегодня на вечер много мяса.
— Мы не успеем все съесть — оно испортится, — проклекотал Кит.
Если бы грифоны могли плакать, Кит наверняка бы сейчас плакал.
— Ничего, попробуем, — сказал Дон.
После этого происшествия им пришлось перевести коров в хвост процессии — в этом ничего сложного не было, — и постоянно присматривать за собаками, а вот уже это было куда сложнее. Собаки были сообразительные — такими их вывел Дерк. Они поняли, что случилось с Брини, и возненавидели солдат даже сильнее, чем Блейд и Шона. Так что теперь все псы просто мечтали вцепиться мерзавцам в глотки. Блейду пришлось надергать еще ниток из одеяний Шоны и привязать собак на поводки.
Той ночью они жарили на костре большие куски говядины, а солдаты в лагере скандировали: «Хотим мя-са! Хо-тим мя-са!»
— Я им ни кусочка не дам! — гневно заявила Шона. — Я знаю, что это звучит скверно, но у них там есть свои запасы — а остальное меня не волнует!
Но от этих солдат действительно можно было озвереть — вот в чем беда. На четвертый день, когда солдаты снова затянули свое «хо-тим мя-са», перемежая это свистом и шуточками в адрес Шоны, Блейд понял, что находиться рядом с такой толпой злых людей небезопасно — это плохо на тебя влияет. Как оказалось, Дон полностью разделял его чувства.
— Уж не знаю, как это получается, — признался Дон, — но только из-за них я постоянно чувствую себя слабым, унылым и злобным. Просто не представляю, как Кит это все выдерживает. Его-то они вообще ненавидят!
Это было правдой. К нынешнему моменту солдаты успели понять, что Блейд и Дон — всего лишь подростки. Шона была женщиной, потому они ограничивались непристойными замечаниями в ее адрес. Но у солдат в голове не укладывалось, что четверо подростков, из которых одна вообще девчонка, могут держать в узде несколько сотен взрослых мужчин. Кит же был огромен. Он казался свирепым — и вел себя свирепо, когда солдаты не выполняли его приказов. И выглядел он зловеще, особенно по сравнению с золотистым Доном. Поэтому солдаты решили, что Кит — взрослый волшебник, и к тому же взаправду злой, и что это он держит их в рабстве. И они возненавидели Кита. Их молчаливая ненависть была так сильна, что когда Блейд вдруг оказывался рядом с солдатами вместе с Китом, она жгла его, словно кислота.
Блейд решил, что следует предупредить Кита.
— Говорю тебе: они придумывают, как бы поужаснее с тобой расправиться, если удастся вырваться на свободу, — сказал Блейд. — Разве ты не чувствуешь?
Кит заливчато рассмеялся.
— Прекрасно чувствую! Мне нравится, когда люди меня боятся!
— Тут это уже чересчур! — встревоженно сказал Блейд.
Он хотел еще кое-что добавить, но тут исчез Красавчик, а потом они с Китом так уже и не вернулись к этому разговору.
Им пришлось взять Красавчика с собой. Дело в том, что когда Красотка обнаружила, что они уезжают на несколько недель, она заявила, что никого не повезет, если с ними не будет Красавчика. Его собирались оставить дома, под присмотром Старины Джорджа. К тому времени жеребенок научился вполне прилично порхать, и его поразительные черно-белые крылья крепли с каждым днем. Красавчик уже умел есть траву и овес, хотя с непривычки сильно сорил, так что все решили, что он может обойтись и без матери. Но Красотка была уверена, что Красавчик без нее пропадет.
Сам же Красавчик считал себя вполне самостоятельным. Он прекрасно проводил время: резвился и скакал вокруг процессии, дразнил собак, гонял коров и время от времени исчезал, пугая Красотку до полусмерти. Стоило кобыле потерять жеребенка из виду, как она тут же решала, что его убили солдаты. Вообще-то, если Красавчик в чем и проявлял здравомыслие, так это в том, что он и близко к солдатам не подходил. Так что никто ее панику всерьез не принимал. Но она неизбежно влекла за собой задержки в пути.
На этот раз Красавчик исчез в тот самый момент, когда Блейд пытался предостеречь Кита. И сейчас его и вправду нигде не было видно.
Красотка, на которой ехала Шона, стремительно взмыла в воздух.
— Шолдаты! Жлые шолдаты жабрать Красавчика!
— Никого они не забрали! — раздраженно прикрикнула на нее Шона. Поводья овец больно врезались Шоне в пальцы, она потеряла стремя и чуть не упала. — Ты же знаешь, что он никогда к ним не подходит. Поехали!
— Найти Красавчика! — заржала Красотка, поднимаясь все выше.
Поводья натянулись так, что могли вот-вот лопнуть.
— Вот еще! — Шона съехала набок, цепляясь одной рукой за двадцать футов ниток, а другой — за стремя. — Красотка, ты меня чуть не уронила! Хорошо еще, что я умею держаться в седле! Спускайся немедленно!
Но Красотка попыталась подняться еще выше. Она ржала, требовала Красавчика и пыталась прямо в воздухе встать на дыбы. Казалось, что Шона вот-вот упадет, — и Дон рывком оторвался от земли, чтобы подхватить сестру. Вероятно, хлопанье его крыльев скрыло появление тех, кто нашел Красавчика. В общем, как бы то ни было, но Красавчик вдруг появился в нескольких футах от Кита, Блейда и собак. Он радостно семенил, путаясь в ногах у шестерых рослых светловолосых мужчин, облаченных в зеленое.
По рядам глазевших солдат прокатился испуганный и благоговейный гул.
И немудрено, что они испугались: шестерых незнакомцев и Красавчика окружала голубовато-зеленая магическая дымка. У самого высокого из незнакомцев на белокурых волосах сверкал золотой венец. Он шагнул вперед и сдержанно поклонился Блейду и Киту.
— Я пришел, дабы возвратить этого чудесного юного коня Темному Властелину, нашему владыке, — сказал незнакомец. — Не соблаговолите ли вы провести меня к нему?
— Э-э… — начал было Блейд, но тут его перебили.
Красотка спустилась с неба так же резво, как перед этим поднялась в него, и Красавчик кинулся к ней, предусмотрительно держась подальше от овец и старательно изображая несчастного, одинокого, потерявшегося, растерянного, украденного маленького жеребеночка.
