На самом деле он отделался сильными ушибами. В течение ближайших нескольких дней он находил у себя в самых неожиданных местах все новые и новые синяки в форме подковы. Но зато обошлось без переломов. Ревилл поручился, что кости целы. Похоже, члены воровской гильдии неплохо разбирались в целительстве. И еще, как обнаружил Блейд, они неплохо умели заставить других делать то, что хочется им. Как только Блейд, охая и стеная, сел, Ревилл тут же сказал:
— Отлично. А теперь перенеси нас обоих к этим всадникам.
Блейда передернуло.
— Нет! Я не могу! Я не хочу, чтобы по мне еще раз проскакали!
— Ну, сделай так, чтобы мы очутились в сотне ярдов от них, — сказал Ревилл. — Это ты можешь.
— Зачем это тебе?
— То есть как — зачем? — удивился Ревилл. — Я хочу нагнать их, пока они ничего не сделали со Сьюки.
— Но их же там полсотни! Мы же все равно ничего не сделаем! — попытался возразить Блейд.
— Не полсотни, а всего около двадцати. Я что-нибудь придумаю, — отмахнулся Ревилл. — Давай, пошевеливайся. Подумай о Сьюки.
С точки зрения Блейда, Сьюки не стоила того, чтобы о ней думать. Он вообще кинулся за ней вслед только потому, что в темноте, спросонья ему снова померещилось то утро, когда солдаты выбрались из-под купола. А Сьюки кричала почти как Шона.
Блейд понял, что это вовсе не Шона, а Сьюки, лишь тогда, когда по нему уже скакали двадцать лошадей. «Неужто всего двадцать? Хотя… Двадцать лошадей — восемьдесят копыт», — подсчитал он. Так что теперь Блейду совершенно не хотелось шевелиться. Но он чувствовал себя слабым и немощным, и у него все болело, а Ревилл был силен и энергичен и беспокоился о судьбе Сьюки. Естественно, победа осталась за Ревиллом.
Они перенеслись. В ста ярдах впереди по вересковой пустоши ехал небольшой отряд. Все всадники были в черном — не считая светло-голубого пятна в середине. У Блейда упало сердце. Теперь он понял, кто это. Беглые солдаты. Возможно, те же самые, которые устроили засаду на бандитов. Да, Ревилл недаром беспокоился о Сьюки.
— Но мы же ничего не сможем сделать! — простонал Блейд.
— Мы будем следовать за ними. Рано или поздно им придется остановиться, — сказал Ревилл.
Блейду все еще было тяжело идти. Потому он просто дал всадникам отъехать подальше, а потом перенес себя и Ревилла следом. Так они и передвигались весь день. В конце концов вечером отряд остановился и стал устраиваться на ночевку. Совершенно обессилевший Блейд скорчился на земле, а Ревилл тем временем отправился на разведку.
Вернулся он только через час.
— Да, задачка непростая, — сказал вор, внезапно возникая из сгущающихся сумерек. На вересковую подстилку рядом с Блейдом хлопнулось несколько буханок, головка сыра и бутылка с вином. — Они держат Сьюки в центре. Привязали ей к рукам и к ногам по веревке, и конец каждой из веревок намотан на запястье одного из этих типов. Но они вроде как не собираются причинять ей вреда. Кажется, они почти все время о чем-то с ней спорят. Я расслышал только, как она рассказывала им, что с ними будет, если ее не отпустят. К счастью, припасы свои они стерегут плохо. Давай перекусим и подумаем.
Блейд понял, что он голоден, как волк, и накинулся на еду. Ревилл же явно заставлял себя есть, чтобы поддержать силы. До Блейда вдруг дошло, что Ревилл и вправду очень беспокоится за Сьюки.
— Ты что, влюбился в нее, что ли? — недоверчиво поинтересовался мальчик.
— А что тебя так удивляет? Она замечательная, — отозвался вор. — Да, я в нее влюбился, раз уж тебе так интересно. Я раньше сам не знал, что такое бывает. Я привык считать себя насмешником. Циником. Я всегда думал, что женюсь на какой-нибудь богатой наследнице ради ее денежек. Но теперь я намерен жениться на Сьюки или умереть.
— Но она же туристка! — не выдержал Блейд.
— И чего? — спросил Ревилл. — Она-то в этом не виновата. И она пообещала, что останется здесь, со мной.
Блейд не верил ушам своим. Должно быть, Сьюки совсем заморочила Ревиллу голову. Очень на нее похоже. Ну ладно. Чем быстрее они отнимут Сьюки у солдат, тем быстрее она развеет иллюзии Ревилла и тем быстрее тот опомнится.
— И что ты собираешься делать? — спросил Блейд.
— Как только они заснут, проберусь на стоянку и разрежу веревки, — ответил Ревилл. — А что тут еще можно сделать? Я пойду один. Ты ходишь, как дракон с мозолями. Наверное, из-за ушибов. Так что подожди лучше здесь.
— Ну да, транспортное средство, — с горечью заметил Блейд. — Ну, спасибо.
План Ревилла не сработал. На рассвете он вернулся в отвратительном состоянии духа, разве что еще еды приволок.
— Эти четверо дежурят по очереди, — сказал он, мрачно сунув Блейду буханку. — Я так подозреваю, они заметили, что мы за ними следуем. Завтра надо стараться держаться подальше и не попадаться на глаза.
Они старались два дня. Ушибы Блейда болели все сильнее, а Ревилл так устал, что ему уже стало трудно воровать еду. Вечером третьего дня Блейд обратил его внимание, что никто из похитителей, как это ни удивительно, еще ни разу не попытался сделать со Сьюки ничего плохого. А если и попытаются, вдвоем они вряд ли смогут этому воспрепятствовать. Блейд объяснил, что в радиусе пятидесяти миль он спокойно может догнать солдат в любой момент, даже если ему придется тащить с собой еще и Ревилла. И он предложил остановиться на дневку и отдохнуть. Ревилл останавливаться не хотел. Разгорелся очень неприятный спор. И закончился он лишь тогда, когда Блейд расплакался, сорвал с себя бороду и швырнул ею в Ревилла.
— Черт, — сказал Ревилл, ошалело глядя на Блейда. — Я совсем забыл, что ты еще мальчишка. Ладно, перестань. Я и сам готов заплакать. Так и быть, сегодня отдыхаем. Двинемся за ними, когда почувствуем себя получше.
Тем вечером Владычица Коней призвала всех лошадей к себе.
На этот раз под раздачу попал Ревилл. После спора они улеглись спать, прижались друг к другу, чтобы согреться, и попытались укрыться вереском. Последнее, что слышал Блейд, это бурчание Ревилла, желающего знать, какой придурок решил, что туры непременно должны начинаться осенью. А потом Блейд услышал сквозь сон — и безошибочно узнал — топот восьмидесяти копыт. Он перенесся в сторону, даже не проснувшись толком, и умостился спать в сотне ярдов от прежнего места. Утром он нашел Ревилла по стонам.
— О боги! — простонал вор. — Угораздило же меня вскочить и попытаться убежать! Зря я это сделал!
Помолчав, он добавил:
— Знаешь, я, пожалуй, недооценил, каково тебе пришлось.
— Попробуй посмотреть на дело под другим углом, — предложил ему Бленд. — Ведь похитители теперь остались без лошадей. Придется им идти пешком.
К несчастью, налетчики, похоже, решили, что их лошадей кто-то украл. Следующие несколько дней они были настолько бдительны, что прихрамывавший Ревилл не решался подобраться к ним вплотную. Солдаты при малейшем шорохе вскакивали, хватались за мечи и принимались рубить окружающие кусты. И при всем при том они охраняли Сьюки как величайшую в мире ценность. Ковылявшие по следам солдат Блейд с Ревиллом вскоре начали бы голодать, если бы лишившиеся лошадей похитители не бросили целую кучу провизии. А так им досталось много черствого хлеба — они даже не смогли унести его весь.
Похитители определенно стремились к какой-то цели. Они пересекли вересковые пустоши, двигаясь по прямой и никуда не сворачивая, и в конце концов вышли на дорогу, хорошую проезжую дорогу. Дорогу с обеих сторон окружали довольно высокие насыпи, засаженные поверху кустами; на мощеной поверхности виднелись выбоины, оставленные колесами. Блейд с Ревиллом позволяли отряду отойти на расстояние видимости, потом переносились вперед и продолжали за ними следить. Ревиллу так крепко перепало от
