звучал отнюдь не мелодично.
— А благородные кавалеры не удерживают женщин против воли.
— Я, дражайшая моя Меллиандра, никогда не претендовал на звание благородного кавалера. — Баралис решительно вел себя не так, как обычно, — сдержанно и учтиво.
— Чему же я обязана удовольствию видеть вас?
— Боюсь, что я пришел с дурным известием: вам придется покинуть это уютное помещение.
— Почему?
— Это не важно.
— Куда вы хотите отвести меня? — с испугом спросила Мелли.
— Недалеко. Идите за мной.
— А мои вещи? — заикнулась она. Баралис подошел совсем близко, и его странный, пьянящий запах манил Мелли и влек к нему. Мелли качнулась вперед. Их глаза встретились, и Мелли вдохнула в себя его дыхание, дурманящее, как ароматный дым. Он провел пальцами по ее спине, нащупывая рубцы под платьем. Мелли затрепетала от его ласки и раскрыла губы, впивая его дыхание.
— Обойдетесь пока тем, что на вас, моя прелесть, — произнес Баралис, разрушив чары. Мелли отшатнулась от него, нетвердо стоя на ногах и ловя ртом воздух. Баралис еще мгновение смотрел ей в глаза и отвернулся. — Идемте, — нетерпеливо прошипел он.
Пройдя немного по коридору, они, к удивлению Мелли, остановились перед глухой стеной. Баралис провел по ней пальцами, и Мелли отскочила, увидев, что часть стены пришла в движение. Баралис ввел ее через открывшийся проем в большую комнату. Здесь горело несколько оплывших свечей, а на столе стоял жбан с элем. Вокруг стола стояли стулья, в углу — пюпитр с листами пергамента, на стене висел старый выцветший гобелен. Стена вернулась на место. Баралис зажег масляную лампу и достал из-за пояса ключ. Отперев низкую деревянную дверцу в дальней стене, он велел Мелли войти. Она с растущим трепетом повиновалась и очутилась в тесной каморке с полками по стенам, служившей, очевидно, кладовой.
— Я здесь не останусь, — собравшись с духом, заявила Мелли.
Баралис свирепо сжал ее руку, и лампа опасно накренилась.
— А ну-ка без разговоров.
Лампа грозила поджечь ее платье. Мелли отступила назад, вырвав руку. Баралис вошел следом, поставил лампу на полку, вышел и запер дверь. Когда ключ заскрежетал в замке, Мелли захотелось закричать, но гордость не позволила. Не покажет она этому человеку, как ей страшно.
Мелли, потирая озябшие руки, оглядела свое узилище. Здесь было холодно и сыро, по стенам струилась вода. Ни стула, ни кровати — оставалось сесть на мокрый пол или стоять на ногах.
Сердце Мелли все еще тревожно билось. Как могла она позволить Баралису гладить свою спину, как могла она наслаждаться прикосновением его пальцев? Она до сих пор ощущала его дыхание в своих легких. Мелли потрясла головой, отгоняя наваждение. Ей хотелось даже, чтобы он ее поцеловал! Мелли невольно прижала пальцы к губам. Ходили слухи, что Баралис обладает тайной силой, — вот он и использовал эту силу против нее. Мелли нежно прикусила свои пальцы. Нет, неправда — никакой ворожбы в этом не было. Просто его тянет к ней, а ее — к нему.
Грудь Мелли бурно вздымалась — она не могла больше думать об этом.
Сколько еще она пробудет в этой сырой кладовой — под замком, словно животное в конуре? Мелли взглянула на красные отметины, которые Баралис оставил на ее запястье, и слезы навернулись ей на глаза. Но нет, она не станет плакать. В конце концов, она бывала и в худших переделках! Эта комната — просто дворец по сравнению с дувиттской ямой. Мелли слабо улыбнулась, заставляя себя не поддаваться отчаянию.
Чтобы преуспеть в этом, следовало заняться практическими делами. Масла в лампе осталось меньше половины, и Мелли привернула фитиль, чтобы не оказаться вскоре в полной темноте. Потом осмотрела полки в поисках чего-нибудь теплого, но там не оказалось ничего, кроме иссохших трупов насекомых, павших жертвой терпеливых здешних пауков.
Мелли прислонилась к полкам, грея руки над лампой, и задумалась над тем, что заставило Баралиса перевести ее сюда. Быть может, отцу стало известно, где она? Нет, вряд ли. Однако Баралиса что-то обеспокоило — и настолько, что он запер ее в этом надежном месте. А не связано ли это с Джеком?
Мысли Мелли обратились к ученику пекаря. Он был добр с ней, он врачевал ее раны, делился с ней своей порцией воды. Мелли не верила, что он сказал ей правду о своем бегстве из замка. Он в ее глазах не походил на вора, а Баралис — на человека, который стал бы вора преследовать. Зачем ему в таком случае Джек?
Джеку никогда еще не доводилось бывать в такой кромешной тьме. Дорогу приходилось отыскивать ощупью, словно слепому. В довершение всего он уперся в тупик. Странно строить ход, который никуда не ведет. Джек решил, что пропустил выход, и подался обратно, все время прислушиваясь, нет ли погони.
Теперь он ощупывал обе стены коридора, то и дело переходя от одной к другой. На это уходило много времени, и Джек боялся, что его вот-вот схватят. Но внезапно его руки вместо камня наткнулись на дерево — это была дверь. Не найдя ручки, Джек толкнул — дверь не уступила. От души надеясь на то, что она не заперта, Джек поднажал снова, и на сей раз дверь со скрипом подалась.
За ней стоял такой же мрак. Джек ступил вперед, споткнулся обо что-то острое и упал на что-то мягкое. Он сел, потирая ушибленную ногу и радуясь возможности подумать. С самого утра он руководствовался больше чутьем, чем рассудком. Но нельзя вечно полагаться на судьбу — надо составить какой-то план, решить, что делать дальше.
Прежде всего хорошо бы выбраться из этого запутанного подземелья. Должен же быть какой-то другой выход, кроме того, что около караульной.
Раздумья Джека прервал отдаленный шум, и бледный свет упал на порог. Джек вскочил, ища, где бы спрятаться. Он ничего не видел — лишь под ногами чувствовалось что-то мягкое. Джек пощупал — это была груда каких-то тряпок. В коридоре уже слышались шаги. Джек лег и прикрылся тряпьем.
Дверь распахнулась, и в помещение хлынул свет. Голос произнес:
— Говорил я тебе, Кессит, что тут искать не надо. Здесь уж сто лет никто не ходил. Посмотри, сколько тут хлама.
— Так что ж, обратно двинем? — спросил другой голос.
— Куда спешить-то. Давай передохнем малость, табачку пожуем.
— Траффу не понравится, что мы бездельничаем.
— Он об этом не узнает, если ты сам не скажешь.
Наемники вошли внутрь, и Джек услышал звук открываемой табакерки.
— Устраивайся поудобнее — иначе какое удовольствие от табака. Садись на эту кучу тряпья да вытяни свои ножищи.
К ужасу Джека, один из стражей плюхнулся ему на ногу. Беглец затаил дыхание.
— А все из-за Харла. Дал себя одолеть сопляку-мальчишке.
— Ну, бедняга дорого заплатил за свою оплошность.
— Да уж. Видел его? От лица ничего не осталось.
— Теперь бабенки на него и глядеть на станут.
— Хороший табачок.
— Лорд Баралис нам не все говорит. Был ты тут вчера, когда он закончил допрашивать мальчишку?
— Да вроде нет.
Джек отчаянно старался подавить кашель — пыль забила ему всю глотку.
— Так вот, Баралис был сам не свой. Вышел от парня спотыкаясь, белый как простыня.
— Да ну?
— Ей-богу. Еле на ногах держался. Пришлось ему звать Кропа, чтобы тот его уволок.
Наемники помолчали, жуя табак. Потом один из них сплюнул.
— Вот так-то лучше. И девчонку он перевел в другое место.
— Кто?
— Лорд Баралис, дуралей. В одно из своих секретных мест. Боится, как бы парень не пошел ее спасать.
