думайте, как хотите.
— Понятно. — Мельников затушил папиросу и положил ее в мраморную пепельницу. — Ну, а сейчас-то занимаетесь?
— Плохо. По тактике одно задание выполнил, пишут, что шаблонно подошел к решению, нет творческой мысли. Какая мысль им нужна, не знаю.
— Послушайте, Игорь Ильич, — сказал Мельников. — Если вы не против, давайте вместе посмотрим ваше решение?
Степшин пожал плечами.
Некоторое время собеседники молчали. Комбат понимал, что майор испытывает очень большую неловкость, и потому всеми силами старался вывести его из этого неприятного состояния.
— Еще один вопрос у меня есть, — сказал он мягким, товарищеским тоном. — Кажется мне, что в семье у вас не все ладно. Правда, может, я ошибаюсь?..
Степшин долго думал, уставившись взглядом куда-то в сторону, потом глуховатым извиняющимся голосом признался:
— Есть и в семье шероховатости. Но об этом не стоит. Сам как-нибудь разберусь.
— Это верно, самому виднее. Но бывает и помощь товарищей не лишней. Все зависит от обстоятельств. Так ведь?
— Может, и так, товарищ подполковник. Только нет у меня желания рассказывать. Слишком длинная история. Да и не хочу я, чтобы о ней знали в полку. А вы... — он развел руками и поморщил лоб. — Заходите ко мне домой, увидите собственными глазами.
— Ладно, зайду сегодня же.
«Сложна душа человека, — рассуждал Мельников, выходя из штаба и направляясь в библиотеку. — Очень сложна. Не в каждую заглянешь вот так запросто. У иного и лицо вроде веселое, а внутри буря, да такая, непонятно даже, как он с ней борется».
Его мысли перебила громкая песня, долетевшая с другого конца городка. Он постоял, послушал, как звенят солдатские голоса в чистом морозном воздухе, и зашагал дальше.
К Степшиным комбат пришел около девяти вечера. Когда стучал в дверь, думал: «Если выйдет Дуся, спрошу: в гости к вам можно?» Но появился в дверях сам Степшин.
— Пожалуйста, товарищ подполковник. Раздевайтесь.
Проходя с ним по узкому коридорчику, Мельников невольно заглянул в приоткрытую дверь комнаты. Дуся в пестром халате, с высокой прической сидела на диване и, вытянув вперед острый подбородок, совала чайную ложку в рот огромному серому коту, восседавшему у нее на коленях. Другой, рыжий, кот, чуть поменьше первого, лежал на плечах хозяйки, обвив шею наподобие лисьего воротника. И еще один, маленький, с белыми пятнами котенок весело играл на стуле.
— Ах вы, мои хорошие, ненаглядные мои, — приговаривала Дуся нежным голоском.
— Здравствуйте! — громко сказал Мельников. — Пришел к вам в гости.
Хозяйка подняла голову, бросив на вошедшего недовольный взгляд. «Не очень любезная встреча», — подумал Мельников и прошел следом за Степшиным в другую комнату. Садясь на стул, спросил:
— Сердита ваша супруга?
Степшин махнул рукой.
— Не обращайте внимания, товарищ подполковник. Такие сцены у нас бывают часто. Хорошо, есть две комнаты. Разбежимся и сидим вот так, в одиночку.
— А чего делите?
— Не знаю. — Он помолчал и со злой усмешкой добавил: — ; Недовольна, что в генералы не выхожу. Просчиталась.
— Шутите, Игорь Ильич, — улыбнулся Мельников, но, заглянув в грустные глаза собеседника, потушил улыбку, поправился: — Конечно, бывает в жизни всякое. Иной раз в самом себе неожиданные открытия делаешь.
Степшин сдвинул к переносью широкие брови и так плотно сжал губы, что они совершенно пропали. Тяжелые думы томили его сердце.
Вспомнил Степшин свою женитьбу. Какая-то странная была она. Встретились в Горьком, погуляли три вечера по набережной Волги, потом побывали у кого-то на именинах. Поздно ночью зашли к Дусе на квартиру. Он сказал в шутку: «Останусь у тебя ночевать. Домой далеко идти». Она ответила без тревоги: «Ну что ж, оставайся». С той поры так и повелось: стал Степшин ходить к Дусе, как домой. Затем расписались в загсе. А через несколько дней он увидел ее в городском сквере с незнакомым человеком в светлой фетровой шляпе, который небрежно играл розовым цветком перед самым лицом спутницы и что-то говорил улыбаясь. Степшин подошел ближе. Дуся заволновалась: «Ты же на учения собирался, Игорек. Почему же здесь?» Ее спутник буркнул что-то несвязное и скользнул в сторону. «Кто такой?» — сурово спросил Степшин. Она рассмеялась: «Ой, какой ты сердитый. Да ведь это руководитель нашего хора. Он поклонник моего голоса. А ты уже с черными мыслями. Как это можно!» И подозрения вроде рассеялись. А теперь все это всплыло в памяти. Всплыло и сжало сердце. Но ничего не сказал он об этом Мельникову, а тот не стал расспрашивать, понимая его настроение.
Они долго молчали. Степшин смотрел куда-то в сторону и медленно постукивал пальцами по спинке стула. Прервал молчание Мельников. Он положил руку на плечо товарища, сказал:
— Понимаю, Игорь Ильич, все понимаю. И зашел я не ради любопытства... — Поднявшись со стула, спросил: — Не будете возражать, если я с ней потолкую?
— Попробуйте.
Мельников прошелся по комнате, обдумывая, с чего начать разговор. Потом бодро тряхнул головой и, делая вид, что ничего не знает о семейном раздоре, открыл дверь в коридорчик:
— А что же хозяйка не показывается? — спросил он громко, чтобы она слышала. — Евдокия Васильевна, где это вы прячетесь?
На этот раз Мельников вошел прямо в Дусину комнату. Хозяйка сидела на диване, облокотясь на зеленую бархатную подушечку, и читала какую-то старую затрепанную книгу. Два больших кота лежали возле нее, а котенок сидел на плече. Дуся молчала.
— Можно к вам? — спросил Мельников, поняв, что поступил не совсем хорошо, ворвавшись к женщине без разрешения. — Извините, пожалуйста.
— Садитесь, — холодно ответила Дуся, поднимаясь с подушечки и откладывая книгу в сторону.
Собравшись с мыслями, Мельников сказал шутливо:
— Вам больше идет веселое настроение.
Дуся лениво повела бровью.
— Не знаю.
Она хотела улыбнуться, но удержалась, чуть шевельнув губами.
— А еще, скажу по секрету, — продолжал Мельников, стараясь вовлечь Дусю в разговор, — грустное настроение старит женщину. Не поддавайтесь.
— У вас, наверное, жена веселая? — спросила Дуся.
— Очень.
— Ну, это пока в Москве.
— И на Дальнем Востоке не унывала.
— Тогда привозите ее сюда, пример брать будем.
— Боюсь, — улыбнулся Мельников, — как бы, глядя на вас, она тоже не захандрила.
— Ничего, вы сумеете развлечь.
Заметив, что лицо Дуси немного оживилось, Мельников решил перевести разговор на другую тему.
— Послушайте, — сказал он, прищурившись. — У меня к вам один серьезный вопрос. Возглавьте нашу батальонную самодеятельность. Хором руководить вы можете, да и в плясках разбираетесь.
— Нет уж, спасибо. Привозите свою жену, пусть она и возглавляет.
— Не так легко это сделать.
— Понятно. Кому охота из города уезжать? Одна я, дура, выпорхнула. Другие только за чинами сюда
