через золотой, залитый лунным светом лес, где каждое дерево имело ствол с изящным, как шея у лебедя, изгибом.
Они еще не добрались до заветной двери, как стали — от усталости — ссориться.
— Так и будем всю ночь выбираться отсюда! — ворчала Анджелика.
— Да замолчи ты! — огрызался Тонино. — Только и знаешь что устраивать бучу. Хуже моей тети Джины!
— Твоя тетя Джина тоже вся в синяках и ссадинах, потому что ты ее избил? — съязвила Анджелика.
Когда они наконец доплелись до полуоткрытой двери, то увидели еще одну комнату, чуть-чуть поменьше. В ней лежал ковер. Стояли золоченые широкие диваны, похожие на навесы для сена или соломы, и огромные в оборках кресла. У Анджелики вырвался стон отчаяния.
Тонино поднялся на цыпочки. На нескольких сиденьях, кажется, лежали подушки.
— А что если мы спрячемся под подушкой и проведем здесь ночь? — предложил он, пытаясь установить мир. Но Анджелика с яростью на него набросилась:
— Глупости! Не удивляюсь, что тебе не даются заклинания! Хоть мы и крохотные, они все равно нас найдут. От нас же на расстоянии веет духом волшебства. Даже мой новорожденный братик смог бы нас найти. Он совсем еще крошка, так и то умнее тебя.
Тонино ужасно рассердился, не стал даже отвечать. Просто отошел прочь, ступив на ковер. Сначала он почувствовал облегчение: меньше саднило ступни, но вскоре передвижение по ковру обернулось новым испытанием. Он словно продирался сквозь высокую кустистую траву — а всякий, кому пришлось пройти по ней хотя бы с милю, знает, как это утомительно. В довершение всего им приходилось обходить пышные кресла, которые казались им величиною с дом, украшенные оборками скамеечки и еще ширмы размером с окружающий стройку забор. Среди этих предметов они вполне могли бы укрыться, но оба были слишком взвинчены и напуганы, чтобы это предложить.
Когда же они наконец достигли двери, она оказалась запертой. И сколько они ни кидались на ее крепкое дерево, она даже не качнулась.
— Что теперь? — спросил Тонино, прислонившись к двери спиной.
Луна уже опускалась за горизонт. Ковер тонул в темноте. Полосы лунного света из далеких окон лишь скользили по верхушкам кресел, высвечивали золото на спинках диванов, мерцали на полке, уставленной вазами из разноцветного стекла. Вот-вот должно было стать совсем темно.
— Там наверху Ангел, — устало проговорила Анджелика.
Да, верно. Тонино как раз увидел его — цветные блики на дереве, выхваченные лунным светом, который отражался от полки со стеклянными вазами. Под Ангелом была еще одна дверь — вернее, темное пространство, потому что дверь эта оказалась распахнутой. Онемевший от усталости, Тонино снова двинулся по кустистому ковру — преодолевая огромное пространство, минуя нависшие утесы мебели, — на другую сторону комнаты.
К тому моменту, когда они доплелись до открытой двери, оба — и Тонино, и Анджелика — вконец обессилели и все вокруг казалось им нереальным. За дверью были четыре ступеньки вниз. Очень хорошо. Каким-то образом они по ним сошли. И ступили на ковер, еще более кустистый. Стало совсем темно.
Анджелика потянула в темноте носом:
— Сигары.
Да хоть гагары, не все ли равно. Все, что Тонино хотел, — добраться до следующей двери. Он направился к ней, держась за стены; сзади тащилась Анджелика. Наткнувшись на какой-то предмет обстановки, они, двигаясь ощупью, его обошли, но тут же ударились о другой, еще больше выдвинутый вперед. Так они брели впотьмах, на что-то натыкаясь и обо что-то ударяясь, переползли через какие-то два круглых металлических стержня, снова нырнули в ковер, пока не уперлись в те же четыре ступеньки. Комната оказалась небольшой — для дворца, — ив ней была только одна дверь. Тонино нащупал первую ступеньку, по высоте достигавшую его головы, и подумал, что вряд ли у него хватит сил ее одолеть. Ангел, что и говорить, завел их куда-то не туда.
— Знаешь, эта штука, которая торчала... — начала Анджелика. — Не знаю, что это, но она пустая, вроде коробки. Может, рискнем — спрячемся в ней, а?
— Надо ее найти, — решил Тонино.
Они нашли ее или другую похожую; наткнулись на нее. На ощупь это была коробка с высокими стенками, доходившими им до подмышек. Спереди торчала большая металлическая планка — нечто вроде дверного молотка. А когда они запустили в коробку руки, то ощутили там что-то похожее на жесткую кожу и что-то шелестящее — возможно, бумагу.
— По-моему, это открытый ящик стола или комода, — сказал Тонино.
Анджелика ничего не ответила. Просто взяла и залезла в ящик. Тонино услышал, как она там устраивается, шелестя и шурша, среди бумаг — если это была бумага. Вот так-то, подумал он. Ведь это она, Анджелика, утверждала, что от них исходит дух волшебства. И пусть. Чувствуя себя смертельно усталым, он тоже полез в ящик и плюхнулся в теплое, набитое чем-то мятым гнездо, где уже спала Анджелика. Он устал до такого предела, что ему было уже все равно, найдут их или не найдут. Все же у него хватило здравого смысла, прежде чем заснуть, укрыть себя и Анджелику куском пергамента.
Глава двенадцатая
Тонино проснулся, чувствуя, что ему холодно и что-то его смущает. Свет был тусклым и желтым — видимо, потому, что его лицо закрывал лист пергамента. Вглядевшись в него, Тонино подивился, какой он гладкий и плотный. К тому же на нем стояли большие черные буквы. Тонино прошелся по ним глазами. «Объявление войны (дубликат)», — прочел он.
И в голове его вмиг просветлело; он знал: росту в нем примерно десять дюймов и он лежит в ящике — стола или комода — в одной из комнат дворца. И в ней светло! Их найдут. В сущности, почти уже нашли. Вот это его и разбудило. Он слышал, как кто-то бродит по комнате, производя неясный шум и шарканье и нет- нет да насвистывая несколько тактов из «Капронского Ангела».
Вошедший, кто бы это ни был, теперь приблизился к ящику. Тонино слышал, как скрипнула половица и зашуршало платье — громко и близко. Он пошевелил головой, осторожно и неохотно, и сразу обнаружил в дюйме от себя испуганное лицо Анджелики, спавшей в ворохе измятой бумаги. Шуршание платья говорило о том, что разгуливающая по комнате особа — женщина. Вероятно, герцогиня искала их здесь.
— Ох уж этот герцог! — проворчала особа голосом, какой не мог бы принадлежать ни одной герцогине. — В жизни не видела такого неряхи!
Ее дыхание внезапно приблизилось. И, прежде чем Тонино или Анджелика успели подумать, что им делать, ящик сдвинулся.
Беспомощные, они оказались задвинутыми вглубь, ногами вперед в темноту, и тут же ящик с грохотом захлопнулся над их головами.
— Помогите! — шепотом взмолилась Анджелика.
— Тс-с!
Горничная все еще находилась в комнате. Они слышали, как она что-то подвинула, потом затренькали клавиши: она стирала с рояля пыль. Потом — бум! И наконец — ничего. Когда они убедились, что она ушла, Анджелика спросила шепотом:
— Что же мы теперь будем делать?
В ящике было достаточно места, чтобы сесть, но и только. Над их головами, там, где ящик входил в стол — или во что-то другое, — была полоска света, но открыть ящик они никак не могли. Зато могли видеть довольно хорошо. Свет поступал сзади — оттуда, где лежали их ноги. Уперевшись руками в доску над головой, Тонино и Анджелика попытались раскачать ящик, но он был из крепкого, сильно пахнущего Дерева, и сдвинуть его у них не хватало сил.
— Опять мы заперты в месте, где нет дверей! — уже в полный голос возмутилась Анджелика и, вороша бумагу, потянулась к задней стенке, откуда шел свет. Тонино пополз за ней.
