— Нет, нет! — вырвалось у Розы, — Подожди. Кстати, Лючия...
Лючия бросила быстрый взгляд на котелок в очаге.
— Пойду отнесу тете Джине рецепт, — пролепетала она и сразу убежала. Марко и Роза обменялись взглядами.
— Против нас три государства и никаких заклинаний для войны с ними, — сказал Марко. — Вряд ли нам с тобой предстоит жить вместе долго и счастливо.
— Мистер Нотти говорит, что завтра призовут последний резерв, — ободряюще сообщила Коринна. Но тут ее глаза встретились с глазами Розы. — Пошли, ребятки, пошли, — затараторила она, собирая четверых малышей. — Пора бай-бай.
Пока детей укладывали, Паоло сидел, поглаживая Бенвенуто. Он чувствовал себя таким потерянным, как никогда. Неужели, подумалось ему, уже завтра солдаты из Флоренции, Сиены и Пизы смогут войти в Капрону? Будут ли пушки стрелять на улицах? Ему представилось, как от Собора отлетают большие мраморные осколки, как проваливается Новый мост, несмотря на все вложенные в него заклинания, как вражеские солдаты тащат визжащую Розу. Он понимал, что все это может произойти на самом деле, и еще до конца недели.
Тут его внимание привлек Бенвенуто. Без всяких сомнений, Бенвенуто пытался ему что-то сказать. Паоло видел это по обвиняющему взгляду его желтых глаз. Но понять его не мог, не умел.
— Я попробую, — сказал он. — Я постараюсь.
На мгновение у него создалось впечатление, что Бенвенуто обрадовался. Ободренный, Паоло наклонил к коту голову и уставился в его колючую кошачью физиономию. Но у него ничего не вышло. Все, что он смог вынести из их общения, была возникшая в уме картина — огромное прекрасное здание с фасадом из цветного мрамора.
— Церковь Сант-Анджело? — спросил он неуверенно.
Хвост Бенвенуто все еще раздраженно хлестал туда-сюда, когда вернулись Роза и Марко.
— Ну конечно! — воскликнула Роза, обращаясь к Марко. — Опять наш Паоло хочет взять на свои плечи все беды Казы Монтана.
Удивленный, Паоло поднял глаза.
— Иногда ты прямо вылитый Антонио, — заметил Марко.
— Я не могу понять Бенвенуто, — в полном унынии пожаловался Паоло. Марко уселся на стол рядом с ним.
— Значит, Бенвенуто придется найти какой-нибудь другой способ объяснить, что ему нужно, — заключил Марко. — Он — умный кот. Умнейший из всех, каких я знаю. Он придумает.
Марко протянул руку, и Бенвенуто позволил ему погладить себя по голове.
— Ну и уши у вас, сэр Кот, — проговорил Марко, — точь-в-точь как у репейника, только без шипов.
Роза тоже взобралась на стол, пристроившись по другую сторону от Паоло.
— Что тебя гложет, Паоло? Тонино?
Паоло кивнул:
— Никто не хочет поверить мне, что его похитил вражеский волшебник.
— Мы верим, — сказал Марко. А Роза добавила:
— Знаешь, Паоло, даже хорошо, что он похитил Тонино, а не тебя. Тонино перенесет это куда спокойнее.
— А почему, — спросил Паоло: он был несколько озадачен, — почему вы оба верите в этого волшебника, а никто другой о нем и слышать не хочет?
— А почему ты считаешь, что он существует? — ответил Марко вопросом на вопрос.
Даже перед Розой и Марко у Паоло не повернулся язык рассказать о своем недостойном общении с девчонкой Петрокки.
— В конце схватки Корсо окутал ужасный туман, — выдавил он из себя.
Роза и Марко подпрыгнули от удовольствия и над головой Паоло ударили в ладоши:
— Сработало! Сработало! А Марко добавил:
— Мы все время ждали, что кто-нибудь Да упомянет туман на Корсо. Ведь он как никак сыграл свою роль? Подействовал как обратное заклинание?
— Да, — подтвердил Паоло.
— Это мы наслали туман, — сказала Роза. — Марко и я. Мы надеялись предотвратить столкновение, но так как на него пошли все чары Капроны, нам понадобилась уйма времени на этот туман.
Паоло переваривал услышанное. Значит, надо позаботиться о той части доказательства, которая не зависела от слов девчонки Петрокки. А может, этот волшебник вовсе и не существует. Может, Тонино и в самом деле заперт в Казе Петрокки. Паоло вспомнил, что Рената, пока не развеялся туман и она не узнала, кто он такой, словом не обмолвилась о пропаже Анджелики.
— Послушайте, — обратился он к Розе и Марко, — пойдемте со мной в Казу Петрокки и выясним, там ли Тонино.
От него не ускользнуло, что Роза и Марко обменялись взглядами над его головой.
— Зачем? — спросила Роза.
— Затем. Затем... — Необходимость убеждать их разом внесла ясность в его мозги, — Затем, что Гвидо Петрокки утверждал, будто Анджелика тоже пропала.
— Боюсь, мы не сможем, — сказал Марко тоном искреннего сожаления. — Если бы ты знал, какие уважительные у нас причины, ты бы понял.
Но Паоло не понимал. Он знал: что касается этих двоих, то дело не в трусости, или в высокомерии, или в чем-то подобном. И от этого их отказ поверг его в еще большее отчаяние.
— Никто не хочет понять! — воплем вырвалось у него. Роза обняла его:
— Ты совсем как отец, Паоло! Считаешь, что обязан все делать сам. Но есть кое-что, что можем сделать мы.
— Вызвать Крестоманси? — обронил Марко.
Паоло почувствовал, что Роза кивнула.
— Но он в Риме, — возразил он.
— Подумаешь! — воскликнул Марко. — Он волшебник особого статуса. Если он более или менее близко и в нем есть нужда, он непременно приедет, только позови.
— Мне надо готовить ужин, — всполошилась Роза, спрыгивая со стола.
Еще до того, как накрыли к ужину, вернулся Ринальдо. Он был в распрекраснейшем настроении. Дядя Умберто и старый дядя Луиджи Петрокки опять выясняли отношения, на этот раз в университетской столовой. Поэтому дядя Умберто не пришел справиться о здоровье Старого Никколо. Он и Луиджи — оба лежат в постели, свалившись от измождения. Ринальдо усердно поил вином нескольких студентов, которые рассказали ему о схватке во всех подробностях. Бедняги остались без ужина. По столовой летали котлеты и макароны, а за ними стулья, столы и скамьи. Умберто попытался утопить Луиджи в котле для супа; в ответ Луиджи швырнул в него все, что было приготовлено на ужин профессуре. Студенты объявляют забастовку. Не потому, что возмущены дракой, а потому, что Луиджи открыл им глаза: профессоров кормят лучше, чем студентов.
Паоло слушал краем уха. Его мысли были заняты Тонино и еще тем, можно ли полагаться на слова девчонки Петрокки.
Глава одиннадцатая
Немного погодя кто-то пришел и поднял Тонино за шиворот. Это было неприятно. Ноги и руки у него волочились и болтались во все стороны, а он ничего не мог поделать. Его сбросили куда-то, где было гораздо темнее. Потом оставили лежать, пытая почти непрерывной тряской и скрежетом, как если бы запихнули в коробку, которую тащили по полу. Наконец это прекратилось, и он почувствовал, что в состоянии двигаться. Он сел; его ужасно трясло.
Он находился в той же комнате, что и прежде. Только она казалась много меньше. Если бы он встал на
