Волшебники из Капроны

— Не стой рядом с ней, миленький мой!

— Спасибо тебе все-таки, что помог мне влезть на купол, — только и успела сказать Рената, которую тоже уже тащили подальше от Паоло.

— Погодите вы! Минуточку! — громко призвал Крестоманси.

Все обернулись к нему — уважительно, но с явной досадой.

— Если вы, каждый из ваших домов, не перестанете относиться к другому как к сборищу негодяев, могу обещать вам, что очень скоро Капрона снова падет.

Все, и Монтана, и Петрокки, одинаково возмущенные, воззрились на него. Архиепископ взглянул на герцога, и оба, ища убежища, засеменили к паперти Собора.

— О чем это вы говорите? — вспылил Ринальдо, наступая на Крестоманси. Его достоинство было задето: из него посмели сделать куклу! Взгляд его глаз сулил всем и каждому коровьи лепешки на голову — и особенно обильно Крестоманси.

— Я говорю об Ангеле-хранителе Капроны, — сказал Крестоманси. — Когда во времена первого герцога Капронского Ангел опустился на купол Собора, принеся в дар Капроне защиту и безопасность, герцог, о чем повествует история, назначил двух своих подданных — Антонио Петрокки и Пьеро Монтана — хранителями слов, изреченных Ангелом, а потому и хранителями мира и безопасности Капроны, В память об этом в каждой вашей Казе есть надвратный ангел, а большой Ангел стоит на постаменте, украшенном леопардом Петрокки в обнимку с крылатым конем Монтана. — И Крестоманси указал на купол. — Если вы не верите мне, попросите, чтобы вам дали лестницы, подымитесь наверх и убедитесь сами. Антонио Петрокки и Пьеро Монтана были верными друзьями, и такими же были их семьи после них. И Капрона стала великим городом и сильным государством. Ее упадок начался с нелепой ссоры между Рикардо и Франческо.

Тут как среди Монтана, так и среди Петрокки поднялся общий ропот: ссора вовсе не была нелепой!

— Конечно, нелепой, — заявил Крестоманси. — Вас всех обманывали с колыбели. Два века вы позволяли Рикардо и Франческо себя дурачить. Из-за чего они на самом деле поссорились, мы никогда не узнаем, но я знаю, что оба распространяли в своих семьях одну и ту же ложь. А вы их лживым выдумкам верили и все глубже и глубже погрязали в распрях, пока Белая Дьяволица не сумела вернуться в Капрону.

Снова раздался общий ропот.

— Да, герцогиня — Белая Дьяволица, но... — начал Антонио.

— Да, Белая Дьяволица, — сказал Крестоманси. — И сейчас ее здесь больше нет, потому что члены обеих семей нашли слова гимна и разбудили Ангела. Полагаю, это стало возможным только благодаря тому, что Монтана и Петрокки действовали вместе. Но вы все могли бы до посинения петь верные слова, и ничего не произошло бы. Ангел уважает дружбу. К счастью, молодежь в обоих ваших домах менее фанатична, чем старшие. Марко и Роза даже имели смелость полюбить друг друга и пожениться...

До этого момента обе семьи слушали — стиснув зубы, скажем прямо, потому что мало удовольствия слушать, как тебя отчитывают в присутствии сборища сограждан, не говоря уже о присутствии герцога и архиепископа, — но все-таки слушали. Но тут разразилась буря.

— Пожениться! — взревели Монтана.

— Она же — Монтана! — взревели Петрокки.

Оскорбления градом посыпались на Розу и Марко. Всякий, кому не лень было бы произвести подсчет, набрал бы не меньше десятка теток, захлебывавшихся от слез, и все они, глотая слезы, кляли Розу и Марко.

Роза и Марко оба были белее мела. Не хватало только, чтобы Ринальдо напустился на Марко. Что, впрочем, он не замедлил сделать.

— Этот подонок, — заорал он, обращаясь к Розе, — сбил меня с ног и разбил мне голову. А ты за такую дрянь вышла замуж!

Крестоманси поспешил встать между Марко и Ринальдо.

— Я надеялся, что кто-нибудь все-таки поймет, — сказал он Розе; он выглядел очень усталым. — Да, в Венеции вам будет лучше.

— Прочь с моего пути! — крикнул Ринальдо. — Прочь, вы, колдун-двурушник!

— Пожалуйста, отойдите, сэр, — сказал Марко. — Я не нуждаюсь в защите от подобного болвана.

— А вы подумали, Марко, о том, — сказал Крестоманси, — что две семьи волшебников, Монтана и Петрокки, могут учинить вам и Розе?

— Конечно, — резко бросил Марко, пытаясь отстранить Крестоманси.

Но тут снова воцарилась необычная тишина — тишина, исходившая от Ангела. Архиепископ опустился на колени. Народ в благоговении столпился по обе стороны двора. Ангел возвращался. Он шел — пешком — с дальней нижней части Корсо; концы его крыльев мели по булыжнику, и по мере его приближения крепчал хор певших голосов. И когда он проходил по соборному двору, в каждом месте, где его перо касалось камней, вырастала гряда крохотных золотых цветов. И дивное благоухание овевало каждого, пока Ангел приближался к Собору, и, огромный, золотой, остановился у паперти.

Там он обратил свое отрешенное, но улыбающееся лицо ко всем собравшимся. И голосом, звучащим как тот один, что поет, воспаряя над хором, возвестил:

— Мир снизошел на Капрону. Блюдите согласие наше.

С этими словами он расправил крылья, и от благовония их у всех закружилась голова. А он уже поднялся вверх и, пролетев над большими и малыми куполами, вновь занял свое место на самом большом куполе, чтобы охранять Собор во все грядущие годы.

Вот, собственно говоря, и конец этой истории; осталось разве что дать одно-два разъяснения.

Марко и Розе пришлось без конца повторять свою историю — не меньше, во всяком случае, раз, чем Тонино с Анджеликой — свою. Среди первых, кому они ее поведали, был Старый Никколо, который, как ни рвался встать, все еще оставался в постели — впрочем, только потому, что Элизабет сидела около него день и ночь.

— Но я же совершенно здоров, — твердил он.

Ну, и для того, чтобы удержать его в постели, Элизабет попросила сначала Тонино, а потом Розу и Марко прийти к нему и рассказать свои истории.

Роза и Марко познакомились, когда работали на Старом мосту. Они полюбили друг друга и решили пожениться. Это-то получилось просто и произошло за считанные минуты. Трудность состояла в другом: им нужно было каждому подыскать себе семью, которая не имела бы ничего общего ни с одной, ни с другой Казой. Роза решила эту задачу первой. Она придумала выдать себя за англичанку. У нее сложились очень дружеские отношения с англичанкой из Художественной галереи — с той самой Джейн Смит, которая произвела неизгладимое впечатление на Ринальдо. Джейн Смит решила, что будет очень забавно выдать себя за Розину сестру. Сначала она написала несколько длинных писем по-английски к Гвидо Петрокки якобы от отца-англичанина, а потом сама пришла в Казу Петрокки в тот день, когда Марко привел туда Розу.

Роза и Марко тщательно продумали, как будут представлять друг друга своим семьям. Они использовали заклинание с грушевым деревом — которое разработали сами — и сотворили его, к удовольствию Джейн, в обеих Казах. Правда, Петрокки, хотя и любили груши, Розу сначала приняли холодно. По правде сказать, некоторые тетки Марко вели себя с ней неприветливо, что возмущало Марко до глубины души. С другой стороны, это дало ему право с такой горячностью ответить на вопрос Антонио о Петрокки, что он терпеть их не может. Мало-помалу тетки привыкли к Розе. А Ренате и Анджелике она очень полюбилась. И свадьбу справили сразу после Рождества.

За все это время Марко не удалось найти кого-то, кто сыграл бы для него роль такого родственника. Марко был в отчаянии. И тут, всего за несколько дней до свадьбы, отец послал его с поручением в дом Марио Андретти, строителя. Так Марко узнал, что у Андретти слепая дочь. Когда Марко заговорил об этом с Андретти, тот сказал, что для человека, который вылечит его дочь, он сделает что угодно.

— Даже тогда мы не смели надеяться, — сказал Марко. — Мы не знали, сумеем ли ей помочь.

— Кроме того, — добавила Роза, — пойти туда вдвоем мы дерзнули только в ночь после свадьбы.

Итак, свадьбу сыграли в Казе Петрокки. Джейн Смит помогла Розе с подвенечным платьем и была подружкой невесты вместе с Ренатой, Анджеликой и одной из двоюродных сестер Марко.