Ниль Барэ определенно все время мне что-то недоговаривал, и это отлично чувствовалось. Этим утром я в полной мере ощущала рядом с ним напряжение, граничащее с неприязнью, и даже теперь, когда я уютно устроилась на широком заднем сидении его необъятного танка, все равно не чувствовала себя комфортно. Он даже не стал тиранить меня, а я была настолько измотана вчерашними событиями, что не было сил язвить рыжеволосому шкафу. Свою усталость я маскировала под равнодушием, и, судя по тому, что адаптер ничего не расспрашивал — мне все удалось. Напротив — мне до смерти хотелось узнать еще больше об этом мире, но адаптер упорно молчал уже как битый час катая меня по городу.
Утро было на редкость солнечным, и я с огромным удовольствием грелась в его лучах, проникающих в полуоткрытое окно автомобиля, подставив лицо навстречу теплому потоку воздуха. В течение всего этого времени мне пришлось смотреть на широкую спину рыжеволосого гиганта и напряженные смуглые руки. Его сосредоточенные зеленые глаза и плотно сжатые в тонкую полоску губы отражались в призрачной поверхности зеркала заднего вида. Да, как ни странно, но и в этом мире машины имели схожую конструкцию с автомобилями из моего Отражения. Теперь я с нескрываемым интересом рассматривала смазанные улицы, пешеходов, спешащих по делам, темно-серые дома и деревья в зелено-желтом убранстве. С тоской я в очередной раз отметила про себя, что Киин до боли похож на мой родной город, но это был мираж, и мне было хорошо об этом известно. Мерцающий мир — не мой родной мир! Я даже не была уверенна, что все еще нахожусь на планете Земля.
Ставшая привычной, тупая боль медленно разлилась в груди, и я со вздохом откинулась на кожаную спинку сидения и закрыла глаза. Теперь солнечный свет неприятно резал глаза, ветер свистевший в полуоткрытых окнах жутко раздражал и очарование солнечного утра моментально испарилось, словно не было во мне того боевого задора, когда я в сердцах шмякнула будильник об стену в своей комнате. В своей комнате… У меня нет в этом мире ничего своего — все чужое, одолженное или отданное по другим побуждениям. Ах, как же хочется вернуться в свой мир, наконец-то увидеть Ангелину и… Мишу. Да, я даже по нему соскучилась, что было весьма странным, учитывая наши прохладные отношения. Я невольно скривилась, вспоминая нашу последнюю ссору. Накричали друг на друга из-за пустяка, ведь Миша не виноват, что мое накопившееся раздражение требовало выхода. Позже мне удалось убедить себя, что он сам виноват — вместо того, чтобы предложить пожениться, упорно тянет. Кто бы мог подумать, что именно тогда мы виделись в последний раз. Подруге я ничего не рассказывала, опасаясь с ее стороны шквала советов и раздражения. Она никогда не любила моего парня, считая его, то слишком смешливым, то занудным, то еще бог весть каким. Она же даже последний разговор о желаниях и Вселенной затеяла не просто так, а с определенными намерениями. По мнению Ангелины, Миша и я не были теми идеальными половинками, которые в сказках живут долго и счастливо. Но личного примера у нее не было, так что ей приходилось мириться с присутствием Михаила около меня на всех вечеринках и праздниках. Я обреченно вздохнула.
Ниль моментально уловил мое внезапно ухудшившееся настроение. В зеркале хищно блеснули ярко- зеленые глаза, и верхняя губа приподнялась, обнажая ряд крепких белоснежных зубов. Адаптер резко крутанул руль вправо, нажал на газ, и меня букально впечатало в спинку кожаного сидения.
— Эй, ты что спятил! — рыкнула я, когда адаптер выровнял машину и резко затормозил на пустой стоянке возле роскошного парка.
— Нет, — отрезал он и обернулся лицом ко мне. — Просто хочу научить тебя нормально контролировать свои эмоции.
— Я уже кое-что умею, — защищалась я. — Например, создавать кокон…
В ответ на мою реплику Ниль грубо расхохотался. Со смесью злости и раздражения я наблюдала, как его смуглые щеки заливает темный румянец.
— Не смеши меня! Это не энергетическая защита, а какие-то жалкие потуги!
— Отвянь! Не твое дело! — закричала я и дернула ручку, открывая дверь танка. — Как могу, так и защищаюсь!
Рыжеволосый зловеще оскалился.
— Сломалась, так быстро, — издевательски изрек он. — Надо же, какие мы нежные!
Я рывком выпрыгнула из салона, пахнущего коже, мускусом и Нилем. В моей душе вновь бешено клокотали эмоции, которые вновь искали выхода.
— Я не сломалась! — с вызовом прошипела я, когда Барэ также резво выскочил из своего огроменного водительского кресла.
— Сломалась! — тихо и едко заметил он, надвигаясь на меня.
— НЕТ!
— Заткнись, девочка, иначе привлечешь к нам ненужное внимание, — спокойно заметил Ниль. — Если бы ты не сломалась, то не жалела себя.
Если бы я не была так зла, то непременно увидила, как быстро адаптер справился со своим гневом и теперь безмятежно стоял перед моей беснующейся фигуркой. Я что есть мочи захлопнула дверь его тачки так, что стекла жалобно зазвенели. Этот факт изрядно взбесил адаптера, напускное спокойствие было вновь им утрачено, и он заревел на меня, как взбешенный бык при виде красной тряпки.
— Не смей так больше делать, девчонка! — гаркнул он.
Я беспомощно огляделась в поисках прохожих, но вокруг не было не души. Мои инстинкты моментально сработали, ноги сами собой понесли меня в сторону густых багряно-желтых кустов. Пробежка была недолгой — вскоре пыхтевший, как паровоз, Ниль настиг меня на одной из узких аллей и одним метким ударом припечатал мое тело к дереву. Я буквально задыхалась, в груди гулко стучало сердце, а надо мной угрожающе навис Ниль Барэ, придерживающий меня обеими руками. Мое тело выгнулось дугой, забилось, пытаясь вырваться из захвата сильных рук, но мне не освободится…
— Ненавижу, ненавижу тебя, — яростно шипела я, злобно сверкая глазами из-под упавшей на лоб челки.
С ироничной усмешкой Ниль лениво наблюдал за тщетными потугами высвободиться из его рук. Внезапно во мне что-то тихо щелкнуло, словно кто-то выключил мои эмоции, и я затихла, взирая на своего адаптера затравленным взглядом.
— Вот так-то лучше, — удовлетворенно произнес Ниль.
— Руки, — дрожащим, но невероятно спокойным голосом, сказала я.
