не менее света внутри не было. Он нажал на шип на своей перчатке, который освободил невидимый нож, и, осторожно подойдя к башне, прижался к косяку двери, петли которой скрипели под дуновениями ветра. Уртред заглянул внутрь: последние огненные угольки слабо светились в камине на дальней стороне помещения. В комнате был стол и другая мебель, все было покрыто слабым слоем снега, наметенным ветром.
Эта башня как две капли воды походила на ту, в которой он был утром, только наверх вела деревянная, а не каменная лестница. Место было пусто, но его оставили совсем недавно. Он зашел внутрь, тщательно закрыв за собой дверь, его нервы пощипывало, и осторожно подошел к огню. Над очагом висел горшок, из которого торчал черпак. Уртред поднял черпак и принюхался: тушеные овощи какого-то вида. Внезапно он осознал, до чего голоден: сорвав маску, он поднес черпак к своим потрескавшимся губам. Все уже остыло, но он жадно проглотил все, что было в черпаке. Оказалось, что это были тушеные грибы, корни и бобы, очень хорошо приготовленные. Он зачерпнул еще один черпак, а потом еще и еще. В этот момент он подумал: а что, если пища отравленная? Но голод взял свое, он ел и ел. Потом он подбросил углей в огонь, и, увидев поленицу дров рядом с очагом, подложил несколько поленьев. Сухое дерево быстро разгорелось, и вскоре в очаге пылал настоящий огонь. Ноги стали оттаивать. Он уселся за дубовый стол и выложил на него все, что было в рюкзаке. Пища была безнадежно испорчена после того, как в рюкзак попала болотная вода, но фляжка с вином не пострадала. От раскупорил ее и сделал хороший глоток.
Уртред почувствовал, что очень устал, а мышцы ног горели после подъема и спуска с Равенспура. Его глаза закрылись. В голове бродили беспокойные мысли. Встреча с Хозяином, товарищи на равнине.
Внезапно Уртред открыл глаза; он был уверен, что спал не больше нескольких секунд. Он встал на ноги и пошел к деревянной винтовой лестнице, ведущей наверх. Пошатываясь, он поднялся по ней и открыл деревянный люк, ведущий на крышу. По-прежнему шел снег, холод слегка оживил его. Вокруг не было ничего, кроме темноты и летящего снега. Но он упрямо продолжал смотреть на юг, страстно желая уловить малейший отблеск света, любой признак жизни. Он костями чувствовал, что его друзья живы, и что они приближаются. Вокруг все было тихо, мягко падал снег: мрачная и торжественная тишина. Его глаза опять начали закрываться, но он с усилием заставил себя снова открыть их и вернулся в сознание.
Примерно через полчаса Уртред увидел сильный белый свет, внезапно вспыхнувший на юге. Миля или две, может быть больше, решил он. Это было не физическое пламя, насколько можно было судить. Магия. Его друзья там они, без сомнения, заблудились в снежной буре. Он попытался определить место, из которого бил свет, потом сбежал вниз по лестнице и толчком открыл дверь башни. Но когда он очутился снаружи, свет на равнине уже исчез, как если бы его никогда и не было.
Он сделал несколько шагов вперед, к сугробам, но темнота полностью поглотила его. Поглядев назад, он не смог увидеть даже башню, а ведь он отошел от нее буквально на несколько ярдов.
Он вернулся обратно по своим следам, с облегчением увидев свет очага через открытую дверь. Он вошел, закрыл дверь и запер ее на деревянный засов. В позвоночнике угнездился глубокий холод. Он почувствовал, что зло очень близко.
Потом он опять вскарабкался наверх. На этот раз он услышал новый звук, странное шипение, и, уставившись вниз на снег, падавший к подножию башни, увидел черный туман, который тонкими струйками тек с горы, туман, который извивался и крутился, как если бы хотел принять какую-то форму. Откуда он взялся? Еще мгновение назад его не было, а теперь вся белая равнина была запачкана пятнами распространяющейся черноты.
Потом по его позвоночнику прошла дрожь и он понял: это волк. Это та самая тварь, о которой Хозяин говорил ему, и которую послал сюда. Это не было создание из плоти и крови, но из льда и тени, существо из другого мира, в какое-то мгновение материальное, в следующее — туман. Волк еще не полностью материализовался, да. Но прямо на глазах пораженного Уртреда он начал принимать форму, становиться твердым. Появилась спина, потом на мгновение вспыхнула картина пасти, усеянной неровными зубами, через мгновение все унес порыв ветра, но фигура возникла вновь, уже немного другая, и начала твердеть, с каждым мгновением становясь все более и более материальной — и все более и более большой. Наконец она стала размером с башню. И он увидел, что там, где падала ее тень, снег превращался в черный лед. Снег пошел еще сильней, он завесил сцену белым занавесом. Уртред опять выглянул наружу, но не было видно ничего.
А потом душераздирающий вой, как ему показалось прямо в ухо, и он повернулся. Пасть из Хеля, пурпурная и черная, с тысячей гниющих зубов, чернела прямо перед над ним, волк был выше башни, а его дыхание пахло горьким черным льдом. Существо выдохнуло, Уртред мгновенно упал на пол, а стены покрылись черным льдом. Они мгновенно промерзли, треснули и стали разваливаться, став ломкими как стекло. Большой кусок парапета рухнул вниз. Уртред ухватился за верхушку лестницы и бросился вниз. Не удержавшись на ногах, он пролетел последние несколько футов, больно ударившись плечом. Несмотря на боль, он мгновенно вскочил на ноги и поковылял к двери. Он должен предупредить остальных. Уртред выбил деревянную задвижку и вывалился наружу, со страхом взглянув на башню.
Но успев делать только шаг или два, он резко остановился. Чудовищная тень исчезла. Волк ушел, ушел в темноту. Куда? Опять снежная буря на мгновение прекратилась, и далеко вдали, на юге, он увидел свет фонарей, раскачиваемых ветром. Его товарищи! Теперь он сообразил, куда отправился волк. Прямо к ним! Уртред потащился вперед, к свету, неуклюже продираясь через сугробы и на ходу выкрикивая предупреждения.
ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ ГЛАВА. Найти дракона внутри
Со стороны Равенспура не доносилась ни звука с того мгновения, когда, после сражения со щенками Фенриса, они услышали леденящий душу вой. У всех появилась слабая надежда, что удастся убежать от Великого Волка.
Но, тем не менее, они торопились. И только благодаря связывающей их веревке удалось обойтись без потерь. Человек, шедший впереди, упал в овраг, покрытый тонкой корочкой снега, и его вытянули, с ушибами и порезами. Другой горец занял его место, но из-за снежной бури видимость была не больше нескольких метров, несмотря на горящие фонари. Они выдыхали из себя облако пара, губы стали синими и потрескались, лица осунулись и покраснели. Каждый видел только на длину веревки, связывавшей его с человеком перед ним, и поворачивал, когда Аланда, посовещавшись с посохом, кричала, что нужно менять направление.
— Я боюсь, — прошептала Имуни, отчаянно схватившись за руку Талассы.
— Не бойся: посох приведет нас в Лорн, — в ответ прошептала та, ее голос был едва слышен в вое ветра.
— Как? — спросила Имуни. Ее лицо посинело, а она сама дрожала от холода.
— Он сделан из дерева, которое росло в лесу впереди, — ответила Таласса. — Собиратель пиявок подарил его нам.
— Собиратель пиявок?
— Это существо, которое живет в теплом Сердце Мира, где наши предки плавали, как лососи в талых реках в самом начале времени, — улыбаясь сказала Таласса. — Подумай об этом тепле; тебе самой сразу станет жарко.
— Ничто никогда не согреет меня, — мрачно ответила Имуни, хотя ее маленький ротик невольно улыбнулся в ответ на историю Талассы.
Люди, одетые в грубые снегоступы, шли так быстро, как только могли, но колонна все равно двигалась медленно. Аланда часто останавливалась, чтобы перевести дух, крепко закрывала глаза и концентрировалась, ее лоб пересекали морщины. Потом, после каждой такой паузы, она немного меняла направление и опять шла дальше.
Таким образом прошло полчаса. Ветер с юга начал слабеть, хотя снегопад, и без того сильный, стал еще сильнее. Потом они услышали новый звук. Сначала они подумали, что опять слышат вой ветра, низкий глубокий вздох, то усиливавшийся, то ослабевавший, но ветер полностью прекратился и снег падал прямо вниз. Они остановились и стали слушать. Звук раздался снова, тревожный и неестественный, возможно
