— Вы, кажется, не придаете большого значения опасности положения, в котором оказались.
Она криво усмехнулась.
— Было бы опасно, если бы я не была вооружена. Но я меткий стрелок, спасибо моему отцу, — девушка аккуратно положила пистолет на диван. — Надеюсь, полоса недавних неудач уже закончилась.
— А что же ваш брат, — поинтересовался Хэвиленд, — разве он недостаточно взрослый, чтобы защитить вас?
Мадлен немного растерялась от прямоты вопроса.
— Достаточно взрослый, ему двадцать, он на четыре года младше меня. Но сейчас он занят более важными делами.
— Что может быть важнее помощи сестре, оказавшейся в трудном положении?
Она колебалась, стоит ли рассказывать про недавний побег брата с Линет Дюбонэ? Учитывая то, что родители невесты — виконт и виконтесса де Вассэ — еще ничего об этом не знали, Мадлен, наверное, не должна выдавать эту тайну. Аристократичные эмигранты были настроены резко против союза их единственной дочери и нетитулованного полуангличанина, чье богатство составляла лишь скромная ферма. Но Джерард был без ума от Линет, и Мадлен больше всего на свете желала ему счастья. Поэтому она отдала последнее, чтобы помочь им уехать в Гретна-Грин, в Шотландию, где они могли обвенчаться, несмотря на запрет.
— Сейчас Джерард путешествует, — ответила она графу, — и он ничего не знал о том, что Эккерби станет меня преследовать. Да и я не знала. Впрочем, я рассчитываю на достойную должность и без помощи брата.
— Какого рода должность вы хотите получить?
— Я бы предпочла, — она охотно ответила, — такую же работу компаньонки… Хотя последний год я была преимущественно сиделкой. По большей части леди Тэлвин болела, и мне нужно было следить, чтобы она своевременно приняла лекарства, и проветривать ее комнату. Я старалась не дать ей впасть в отчаяние. Мы часто спорили, намного чаще, чем это принято между леди и ее служанкой. Это ее подбадривало, хоть и не могло вернуть гаснущие силы.
Мадлен грустно улыбнулась, вспомнив капризную, но все же славную леди Тэлвин. Она скучала по своей пожилой хозяйке: вряд ли ей повезет найти другую, так же хорошо соответствующую ее собственному характеру.
Хэвиленд задумался, нахмурив густые брови.
— Другие вакансии вы не рассматриваете?
Она взглянула на него, озадаченная его настойчивостью.
— Пожалуй, могла бы работать гувернанткой. Я неплохо лажу с детьми. После смерти маман — мне было тогда тринадцать, — я воспитывала брата, в то время как отец большую часть года пропадал на службе.
Девушка сдержанно улыбнулась.
— Но, боюсь, я не подойду многим нанимателям из-за привычки говорить что думаю. Леди Тэлвин ценила мои колкие замечания, они не давали увянуть ее остроумию, как она сама говорила. Но не всем понравится такая откровенность в подчиненных. Особенно это касается знати.
— И у вас нет никаких надежд на замужество?
Она вздрогнула от грубой прямоты вопроса и недоуменно уставилась на графа.
— Прошу прощения?
— Вы могли бы выйти замуж и таким образом решить свои финансовые затруднения.
— Для этого нужен подходящий кандидат, но джентльмены не склонны обращать внимание на стареющих дев без гроша за душой.
Рейн нахмурился.
— Без гроша? Я полагал, отец вас обеспечил.
Мадлен почувствовала себя неуютно.
— Полагаю, наш разговор становится слишком личным, не так ли, милорд?
Хэвиленд смущенно улыбнулся.
— Простите, мисс Эллис. Последний десяток лет я не так много времени проводил в светском обществе. Мои манеры далеки от идеальных. Честное слово, меня заботит только ваше благополучие. По крайней мере, вы можете не беспокоиться насчет Эккерби: я провожу вас в Лондон сразу же, как только закончу свои дела.
Извинения графа успокоили Мадлен, но его заявление о сопровождении девушки в Лондон заставило ее брови подняться в изумлении.
— Вы меня проводите?
— Да, мой экипаж стоит в конюшне.
— Я не могу ехать в Лондон с вами, лорд Хэвиленд. Хоть вы и были близки с моим отцом, но для меня вы практически незнакомец.
— Нет, — ответил он непринужденно. — Хоть мы и не встречались раньше, но определенно не являемся незнакомцами.
Его тон смягчился, теперь он не распоряжался, а убеждал и очаровывал.
— Недавно вы назвали меня покровителем. Вы должны позволить мне побыть им еще немного.
Мадлен вспыхнула, вспомнив свою дерзость.
— Вы же знаете, я сказала это только с тем, чтобы охладить пыл барона Эккерби.
— Что вы проделали великолепно. Но у меня нет ничего общего с этим нечестивцем. Можете верить мне, мисс Эллис. В моем предложении помощи нет ничего неприличного. Ваш отец спас мне жизнь, и я перед ним в неоплатном долгу.
Мадлен не находила что сказать, понимая, что Хэвиленд со всей серьезностью взял на себя заботу о ее благополучии.
А он продолжал, словно размышляя вслух.
— Вы могли бы поселиться у меня, пока не найдете работу. У меня несколько домов: особняк в Лондоне, родовое поместье в Кенте, загородная вилла недалеко от Чизвика и другие владения. Но это все не годится, одинокой леди неприлично жить с холостяком. Разве что… вот, есть тихая гостиница в Лондоне, вполне подходящая для благородной дамы.
— Боюсь, отель мне не по средствам. Я планировала недорого арендовать комнату.
— Я буду счастлив оплатить ваши расходы.
Мадлен решительно замотала головой.
— Я не могу принять ваше пожертвование, лорд Хэвиленд.
— Это ничуть не пожертвование. Рассматривайте это как мое запоздалое возвращение долга другу.
— Лорд Хэвиленд, — сказала она, раздражаясь, — я всегда заботилась о себе сама и собираюсь это делать и впредь.
— Вероятно, так оно до сих пор и было, но сейчас особые обстоятельства.
Выпрямив спину, Мадлен медленно и четко, как будто бы он мог не расслышать ее слова, произнесла:
— Уверяю вас, я справлюсь самостоятельно.
— Охотно в это верю, но моя совесть не даст мне покоя, если я брошу вас на произвол судьбы.
— Ваш душевный покой в данном случае не имеет никакого значения.
Хэвиленд вскинул голову, улыбнувшись.
— Вам никто не говорил, что чрезмерная независимость иногда вредит вам, мисс Эллис?
Она независима, потому что вынуждена такой быть. Правда, он не дал ей этого сказать.
— Меня восхищает ваше стремление быть самодостаточной, но это безрассудство — отвергать помощь, которую я искренне желаю вам оказать.
Неожиданно для себя Мадлен не нашлась что ответить. Возможно, она действительно была безрассудной, отказываясь от его предложения. По правде говоря, доброта графа тронула ее едва не до слез. Девушке было привычнее хлопотать за других, чем ощущать заботу о себе. Но в то же время ей очень хотелось положиться на человека, излучающего такую силу.
