лежали на золотых блюдах копченые окорока, балыки кеты и палтуса, стерляди и форели.
Вельзенд налил из золотого тонкостенного сосуда в бокал зеленой маслянистой жидкости и протянул бокал мне. Холодная и пахучая жидкость оказалась приятной на вкус. Я залпом осушил бокал и почувствовал удивительную легкость во всем теле. Раны мои мгновенно зажили, словно я испил чудесный бальзам из чаши Грааля.
Маг между тем нажал скрытый рычаг, находящийся в подлокотнике трона, и купол над нами раздвинулся. Золотой лунный свет полился сверху. Откуда-то издалека раздался вой матерого волка, и закаркал мудрый ворон. Железная рука сатаны вцепилась в мое плечо, и я почувствовал на себе всю прелесть высокого полета. Далеко внизу остались замок, чистое озерцо с пристанью, скалистый берег с безымянной могилой и сам таинственный остров, на котором, словно граф Монте-Кристо, поселился господин Вельзенд. Теперь он нес меня по воздуху, словно дьявол. Он и был самим дьяволом, подарившим мне бессмертие.
Внизу под нами вспыхнули огни большого города. Я узнал римский Колизей, Капитолий и дворец императора. Мы облетели вокруг дворца Нерона и начали снижаться. Ощущение полета захватило меня. И в то же самое время мне захотелось освободиться от цепких объятий мага, зная наперед, что я не упаду на землю, а полечу над вечным городом, словно ночная птица.
– Ты хочешь знать, чем занимается в этот поздний час император? – угадал мои мысли злой волшебник.
– В его покоях горит слишком много света, – поделился я своими соображениями с магом.
– И что это означает?
– Одно из двух: либо он боится темноты, либо терзает очередную жертву.
– Я не люблю, когда ты начинаешь гадать, Кольвер. Не проще ли заглянуть в окно дворца, чтобы узнать об этом? – Произнеся такие слова, великий чародей отпустил меня.
С восторгом облетел я вокруг дворца Нерона, затем подлетел к окну, чтобы удостовериться, что император действительно чем-то занят.
То, что я увидел в богатых покоях его, повергло меня в бешенство: на длинном дубовом столе лежала молодая женщина. До чего же хороша была эта женщина, с русой длинной косой и громадной обнаженной грудью. Не по доброй воле находилась она во дворце, прикованная к столу цепями. Женщина побледнела вся от ужаса. Лицо ее исказила невыносимая боль. Ее хотелось привести скорее в чувство и отогреть в жарких объятиях. А император водил острым мечом по ее нежной шелковистой коже.
Вельзенд, повелительным жестом предупредив меня, начал снижение. Однако я не рассчитал траекторию полета и чуть не столкнулся с чародеем в воздухе. Крепко сцепив руки, мы приземлились на мраморной лестнице дворца, ведущей к портикам и фонтанам – некой воздушной смеси открытого пространства, выложенного розовым мрамором. То тут, то там возникали интимные беседки, за которыми находился вход в покои Нерона, отделанный с такой невиданной роскошью, что ей бы позавидовал Юлий Цезарь.
Дорогу во дворец преграждали могучие телохранители императора. Но Вельзенд подул на каждого, и они замерли на месте, словно восковые фигуры из музея мадам Тюссо.
Беспрепятственно дошли мы до спальни Нерона, где на уставленном яствами громадном столе, лежала в глубоком обмороке женщина. Над нею склонился Нерон. Его испитое лицо выражало такой дикий восторг, словно ему нравилось издеваться над нею.
И вдруг мне показалось, что несравненная красавица, лежащая в обмороке на столе, гораздо больше, чем просто женщина. И я понял, почему ее судьба так сильно волновала меня. Она стала неожиданно для меня аллегорией Великой России, которую не удалось сохранить в неприкосновенности от посягательств развращенного императора и его продажного окружения.
– Остановись, Нерон! – властным голосом закричал господин Вельзенд.
– Никто не вправе останавливать меня, когда я занимаюсь важными государственными делами, – дико завизжал император и, встретившись с немигающим серым глазом чародея, решил, что за ним пришла сама смерть.
– Посмотри, до чего хороша эта женщина! – обратился маг ко мне, – Ее пышная грудь и могучие бедра созданы для сладостных утех, а этот изверг рода человеческого собрался расчленить ее дивное тело. Да за такое поползновение я ему язык сейчас вырву.
– А, кстати, как вам удалось проникнуть живыми в мои покои, и где моя верная стража? – вспомнил Нерон о своей высокой должности. Но маг только глянул на императора, как тот от страха под стол полез. А Вельзенд, не обращая на него внимания, смочил пересохшие губы прекрасной незнакомки живительным бальзамом.
Лицо женщины сразу порозовело, и она пришла в себя. Потрогала длинными пальцами свои маленькие ушки и с удивлением оглядела богатую обстановку дворца, как бы вспоминая, как она здесь оказалась.
– Тебя как зовут, красавица? – нежно обратился к изумленной женщине Вельзенд. Он освободил ее от цепей, страстно поцеловал руку и помог сойти со стола на ковер, облитый ароматными благовониями.
– Раймонда! – потупив очи, молвила девица и стыдливо прикрыла красивыми руками роскошную грудь и девственное лоно.
– Пойдем со мной, в золоте купаться будешь, – чародею она явно нравилась, и он не отходил от нее ни на шаг, любуясь обнаженной натурой. Я тоже не сводил с нее восхищенного взора – мне хотелось лишь одного, чтобы она обладала утонченностью Эвридики. Тогда, возможно, она остановит свой выбор на мне, благородном и отважном рыцаре.
– Мне боязно идти с вами, – красавица была не только молода. Кроме свежести и безусловной привлекательности, она обладала такой застенчивостью, что боялась глаза поднять на господина Вельзенда, к тому же она оказалась так доверчива, что подтрунивать над ней было одно удовольствие, чем сразу же воспользовался великий маг, назвав ее истинно русской красавицей.
В подтверждение своих коварных намерений он протянул ей длинное платье, усыпанное изумрудами. На голову Раймонды он надел золотую изящную диадему, оправленную самыми лучшими ювелирами семью розовыми бриллиантами, отчего она стала похожа на великую русскую княгиню, на которую со всех сторон были направлены ненасытные взоры.
Преодолев робость, Раймонда остановила свой выбор на мне и тут же, в знак благодарности за свое чудесное избавление, склонилась перед нами в низком земном поклоне. Нерон с чародеем чуть не удавились от зависти.
– Ты вольна выбрать себе избранника по душе! – воскликнул великий маг. – Но учти, что твою судьбу за тебя решат другие. Уж больно ты хороша, и тут тебе даже твой смелый избранник не поможет.
– А если я выберу вас?
– Тогда я обещаю тебе безбедное существование.
– Но мне этого мало! Я хочу величия и признания. Ваш же холодный пронзительный взгляд меня пугает.
– А ты гляди в левый глаз. Он у меня достаточно веселый, чтобы тебе понравиться.
– Нет, уж увольте меня от ваших комплементов, – величаво сказала Раймонда, беря меня за руку. Чародей не любил проигрывать. Не скрывая своего раздражения, он поставил ногу на поверженного императора и велел отвести его в мрачные потайные подвалы. Нерон, ставший свидетелем чудесного исцеления своей очаровательной пленницы, покорно повел мага за собой, надеясь при случае вымолить у него прощение.
В подвалах было грязно и сыро. Влага стекала по каменным стенам, к которым подручные императора приковали несчастных узников только за то, что их жены приглянулись Нерону. Отдельно от других за ноги был подвешен седоволосый старец. К нему-то и подошел Вельзенд со своей свитой. Он небрежно подергал за цепи, и цепи рассыпались на куски, освобождая старца. Я едва успел подхватить его и прислонить к стене, чтобы он от слабости не упал в грязь. От мужественного лица старца исходил свет.
– Тебя зовут Петром? – обратился к нему чародей.
– Апостолом Петром! – поправил его изможденный старец.
– Ты до сих пор крепок, как камень. Не зря Иисус дал тебе это имя.
– Иисус знал, что делает, – согласился Петр.
– Если бы знал, так не пошел бы в Иерусалим, где его распяли, а жил бы в Назарете себе
