Голос ее почему-то звучал сухо.
Услышав титул, Мэт и бровью не повел. В Эбу Дар бросить вызов лорду могли осмелиться не многие, не считая других лордов, а поскольку лорды встречаются гораздо реже простолюдинов, лучше уж пользоваться титулом, чем ежеминутно гадать, не вздумает ли кто-нибудь пырнуть тебя ножом. Ему и так за последние десять дней пришлось раскроить головы троим.
— Боюсь, госпожа Анан, на такие вещи моя удача не распространяется.
— Мэт, давай сходим на бега? — воодушевленно предложил невесть откуда взявшийся Олвер.
Фрилль, средняя дочка госпожи Анан, подскочила и схватила паренька за плечи.
— Прошу прощения, лорд Коутон, — промолвила она с искренним огорчением.
— Я присматривала за ним, но он от меня удрал. Свет свидетель, взял и удрал!
Стройную шею девушки плотно охватывало серебряное ожерелье, предназначенное для брачного ножа, — она собиралась выйти замуж и, со смехом уверяя, будто намерена завести шестерых сыновей, сама вызвалась приглядеть за мальчуганом. Мэт заподозрил, что теперь она стала подумывать о дочках.
Приметив спускавшегося по лестнице Налесина, Мэт метнул на него такой взгляд, что тот замер на месте. Это Налесин приохотил Олвера к бегам. Ветерок дважды участвовал в состязаниях, причем оба раза скакал на нем не кто иной, как Олвер, — в этих краях мальчишкам разрешали скакать. А Мэт узнал обо всем лишь впоследствии. То, что Ветерок оказался достойным своего имени и дважды выиграл состязания, значения не имело — две победы еще больше подогрели страсть Олвера к такого рода забавам.
— Ты ни в чем не виновата, — промолвил Мэт, обращаясь к Фрилль. — Советую тебе, раз уж ничего другого не остается, посадить его в бочку. Я в претензии не буду.
Олвер бросил на Мэта укоризненный взгляд, но уже в следующую секунду обернулся к Фрилль и одарил девицу подцепленной невесть от кого нахальной улыбкой. Лопоухий, с огромным ртом, выглядел мальчишка препотешно — вот уж из кого не выйдет красавчика.
— Я буду сидеть тихонько, — промолвил малец, — если ты позволишь любоваться твоими глазами. Они очень красивые.
Фрилль, походившая на мать не только внешне, весело рассмеялась и ласково потрепала паренька по подбородку. Он залился краской, а госпожа Анан и сидевшая рядом с ней большеглазая молодая женщина отвели глаза и улыбнулись.
Мэт покачал головой и направился вверх по лестнице. Для себя он решил, что непременно поговорит с Олвером. И очень серьезно. Нельзя же улыбаться женщине таким манером, да еще и нахваливать ее глаза! В эдаком возрасте! И где он только этого нахватался?
Как только Мэт поравнялся с Налесином, тот сказал:
— Они снова выбрались незаметно, разве нет? — По существу, это не был вопрос. Мэт кивнул. Налесин сердито дернул свою бородку, выругался и промолвил: — Я соберу людей.
В комнате Мэта Нерим хлопотливо наводил порядок, протирая тряпицей стол, словно служанки не сделали этого утром. Сам он делил с Олвером соседнюю маленькую каморку и редко покидал гостиницу, утверждая, что в Эбу Дар царит беспутство и нет даже тени порядка.
— Милорд собрался на улицу? — печально промолвил Нерим, стоило Мэту взяться за шляпу. — В таком кафтане? Боюсь, что после вчерашнего на плече осталось пятно от вина. Я бы его вывел, но милорд поутру натянул кафтан в такой спешке… И рукав порезан. Не иначе как ножом. Я мог бы зашить, если милорд…
Мэт позволил ему подать другой кафтан — серый, с серебряным шитьем на манжетах и высоком вороте.
— Надеюсь, милорд постарается хоть сегодня не выпачкаться в крови. Кровавые пятна выводить очень непросто'.
Мэт и Нерим постепенно выработали негласное соглашение: Мэт мирился с кислой физиономией, вечным нытьем и привычкой без конца чистить и подавать ему вещи, которые он и сам мог без труда взять, Нерим же скрепя сердце согласился позволить своему «лорду» одеваться самостоятельно.
Проверив упрятанные в рукава и за голенища ножи, Мэт спустился к парадному выходу из гостиницы. Копье он оставил в комнате, рядом с луком. Брать его с собой не стоило, ибо любители подраться слетались на это копьецо, словно мухи на мед.
В помещении было относительно прохладно, но стоило выйти на солнцепек, как, несмотря на широкополую шляпу, на лице выступили бусинки пота. Окинув взглядом заполненную народом площадь Мол Хара, Мэт хмуро уставился на Таразинский дворец. Он не мог взять в толк, каким образом они снова умудрились исчезнуть, хотя внутри их караулили Джуилин с Томом, а снаружи Ванин. После того как такое случилось три раза подряд, Мэт расставил своих людей возле всех многочисленных дверей и ворот дворца. Еще до рассвета все занимали свои места, но толку от этого не было. Выходивших женщин не видел никто, но появившийся около полудня Том сообщил, что те вновь покинули дворец. Менестрель с досады готов был вырвать собственные усы, а Мэт не сомневался, что они устраивают это специально, чтобы позлить его.
Налесин, дожидавшийся Мэта во главе кучки угрюмых солдат, сердито ощупывал рукоятку меча, словно испытывал желание пустить оружие в ход.
— Поищем сегодня за рекой, — заявил Мэт, и воины отряда Красной Руки обеспокоенно переглянулись. Они уже наслышались историй о порядках в заречье.
Ванин переступил с ноги на ногу и покачал головой.
— Пустая трата времени, — уверенно заявил он. — Леди Илэйн никогда не пошла бы в такое место. Айилка — да, и Бергитте, пожалуй, тоже, но никак не леди Илэйн.
Мэт на мгновение прикрыл глаза. И как это Илэйн удалось за столь короткое время испортить прекрасного человека? Мэт надеялся, что вдали от ее вредоносного влияния Ванин вновь станет самим собой, но уже начинал в этом сомневаться. О Свет, от всех этих леди одни только неприятности.
— Ищем там, — повторил Мэт. — Коли они отправились в Рахад, отыскать их будет нетрудно, там они должны выделяться, словно жаворонки в стае черных дроздов. Так или иначе, я намерен их найти — даже если они прячутся под кроватью в самой Бездне Рока. Искать, как обычно, будем, разбившись по двое,
— каждый прикрывает спину напарнику. Сейчас найдем каких-нибудь лодочников, и нас перевезут на другой берег. Чтоб мне сгореть, не все же они продают фрукты на суда Морского Народа.
Улица выглядела такой, какой Илэйн запомнила ее по Тел'аран'риоду, — разбитая мостовая и высокие, в пять-шесть этажей здания с облупившейся штукатуркой. Солнце стояло прямо над головой, и тени исчезли, повсюду тучами вились мухи. В отличие от Мира Снов, люди на улицах были, хотя и не так уж много, но из окон свисало выстиранное белье, а запах стоял такой отвратительный, едкие миазмы упадка, что Илэйн предпочла бы вовсе не дышать. К сожалению, эта улица ничем не отличалась от прочих — все улицы Рахада выглядели одинаково.
Попридержав Бергитте за руку, она задержалась возле кирпичной громады шестиэтажного дома. Из окон свисало выцветшее белье, откуда-то изнутри доносился тонкий плач ребенка. Илэйн была уверена — в том доме должно быть шесть этажей. Найнив полагала, что пять.
— Зря мы вот так стоим и таращимся на окна, — тихонько прошептала Бергитте. — Мы привлекаем внимание.
Бергитте тревожилась об Илэйн. По улице с самодовольным видом расхаживали оборванные, а то и полуголые мужчины с медными серьгами в ушах. Солнечные лучи играли на цветных стеклышках, вставленных в их медные перстни вместо драгоценных камней. Они походили на бродячих псов, способных не только показать зубы, но и укусить. Женщины в поношенных платьях, носившие украшения из стекла и меди, держались примерно так же. И те и другие были вооружены кривыми кинжалами, у некоторых за поясом торчали еще и обычные рабочие ножи.
Однако, по правде сказать, Бергитте преувеличивала — несмотря на ее вызывающее лицо и необычно высокий для женщины из Эбу Дар рост, ни на нее, ни на Илэйн никто особого внимания не обращал. Обитатели Рахада видели их в том облике, какой придала им Илэйн с помощью хитроумных плетений Воздуха и Огня. Бергитте выглядела немолодой темноволосой женщиной с проблесками седины и сеточкой морщинок в уголках черных глаз. Изменение облика давалось тем легче, чем меньше приходилось отступать от подлинной внешности, а потому свисавшие на спину Бергитте, перевязанные в четырех местах рваной зеленой лентой волосы были гораздо длиннее, чем обычно носили женщины Эбу Дар. Впрочем,
