Илэйн и сама не подрезала свои волосы, — похоже, прически здесь никого особо не интересовали. Маскировка казалась превосходной; если бы еще и не потеть, то и желать больше нечего. Добавив хитроумное кружево Духа, маскирующее способность направлять Силу, Илэйн преспокойненько вышла из дворца, пройдя в двух шагах от Мерилилль. Это плетение ей приходилось сохранять и в Рахаде — они не раз видели за рекой Вандене и Аделис.
Разумеется, их одежда — поношенные шерстяные платья с обтрепанной вышивкой по рукавам и узкому, глубокому вырезу, грубые шерстяные чулки и сорочки — была настоящей. Настолько настоящей, что Илэйн неудержимо тянуло чесаться. Платьями местного фасона их снабдила Тайлин, сопроводившая свой подарок множеством полезных советов. Так, она предложила им носить брачные ножи в белых ножнах — замужних женщин задирали реже, чем незамужних, а к вдовам, не пожелавшим вступить во второй брак, цеплялись еще меньше. Конечно же, помогал и возраст — кто станет приставать к седовласой бабуле?
— Думаю, сюда стоит заглянуть, — промолвила Илэйн.
Положив руку на рукоять ножа, Бергитте шагнула вперед и распахнула неокрашенную дверь. За ней тянулся полутемный коридор с рядами сколоченных из досок дверей. Он вел к узкой, крутой лестнице из выщербленного кирпича. Вздохнуть с облегчением Илэйн не решалась.
Сунуться без спросу в чужой дом было прекрасным способом напороться на нож — даже если у тебя на шее белые ножны. К тому же могли привести и лишние вопросы. Тайлин предупредила об этом, и в первый день девушки посещали лишь гостиницы, единственным внешним отличием которых являлись окрашенные в голубой цвет двери. Разбившись на пары — Илэйн с Бергитте и Найнив с Авиендой, — они представлялись старьевщицами, скупающими всякий хлам, чтобы подновить его, а потом продать. Здешние гостиницы оказались настоящими притонами — дважды пришлось уносить ноги, пока не начались серьезные неприятности, причем во второй раз Илэйн вынуждена была наскоро направить Силу, чтобы отделаться от двух пытавшихся увязаться за ними женщин. Даже при этом Бергитте пребывала в уверенности, что весь оставшийся день за ними кто-то следил. Найнив с Авиендой сталкивались с такими же затруднениями, хотя их, кажется, никто не преследовал. Найнив даже пришлось огреть одну женщину табуретом. В конце концов они отказались и от самых невинных вопросов и, ступая на порог, всякий раз думали, как бы не нарваться на нож.
Бергитте первой поднялась по крутой лестнице, то и дело оглядываясь. Дитя умолкло, но где-то в глубине здания принялась кричать женщина. Когда девушки поднялись на третий этаж. одна из дверей открылась и оттуда выглянул плечистый полуголый малый. Под хмурым взглядом Бергитте он поднял обе руки, выставив ладонями вперед, подался назад и ногой с силой захлопнул за собой дверь. На верхнем этаже — будь это то самое здание, кладовая находилась бы именно там — у порога своей клетушки сидела на табурете худощавая женщина в одной лишь льняной сорочке. И сосредоточенно точила кинжал. Она резко повернулась лицом к вошедшим, рука с кинжалом замерла на точильном камне. Она не отводила глаз до тех пор, пока Илэйн и Бергитте, попятившись, не спустились по лестнице до середины пролета. До них вновь донесся звук затачиваемого о камень металла. Только тогда Илэйн наконец вздохнула с облегчением.
Оставалось лишь радоваться тому, что Найнив не стала биться с ней об заклад. Десять дней! Надо же было оказаться такой дурехой. Шел уже одиннадцатый день, а им не удалось обнаружить даже намека на то, где же находится чаша. Порой Илэйн представлялось, будто все одиннадцать дней, с утра до вечера, они ходят по одной и той же улице. Все это раздражало до крайности. Правда, Вандене с Аделис, кажется, тоже не слишком преуспели в своих поисках. В Рахаде, насколько могла судить Илэйн, никто по доброй воле не стал бы разговаривать с Айз Седай. Поняв, с кем имеют дело, люди разбегались и прятались. Две женщины, по недомыслию приняв Аделис за богатую дуреху, вздумавшую разгуливать по Рахаду в шелковом платье, набросились на нее с ножами. К тому времени когда Коричневая сестра подняла эту парочку потоком Воздуха и впихнула в окно второго этажа, улица словно вымерла. Так или иначе, Илэйн не собиралась позволить Вандене и Аделис выхватить чашу у нее из-под носа.
Стоило Илэйн выйти на улицу, как ей пришлось вспомнить, что досада отнюдь не худшее из того, что может постигнуть в Рахаде. Стройный мужчина с окровавленной грудью и кинжалом в руке одним прыжком выскочил из двери и резко развернулся навстречу другому — более рослому и тяжелому, с кровоточащей раной на лице. Выставив клинки, они принялись кружить по мостовой, выискивая друг у друга слабое место. Вокруг них мигом образовалась маленькая толпа зевак:
люди словно проросли сквозь мостовую.
Илэйн и Бергитте отступили в сторонку, но не ушли. Уйти в подобных обстоятельствах означало привлечь к себе внимание, а этого им хотелось меньше всего. Но и смотреть на кровавую схватку Илэйн не желала. Незаметно отведя глаза в сторону, она лишь боковым зрением видела мечущиеся тени, отмечая быстроту и резкость движения. Неожиданно движения бойцов замедлились. Илэйн моргнула и заставила себя посмотреть прямо на противников. Один из них — малый с окровавленной грудью — горделиво потрясал окрашенным кровью ножом. Его тяжеловесный соперник, хрипло кашляя, лежал ничком на мостовой — не далее чем в двадцати шагах от девушки.
Илэйн невольно шагнула вперед. Целительницей она была не ахти какой и прекрасно помнила о том, что обнаруживать себя крайне нежелательно, но не оставлять же человека умирать без всякой помощи. Однако сделать второй шаг она не успела, ибо рядом с раненым опустилась на колени другая женщина. Выглядела она чуть постарше Найнив, а ее голубое, с красным поясом платье было добротнее и новее, чем у большинства обитательниц Рахада. Илэйн поначалу приняла ее за подружку умирающего, — во всяком случае, при ее появлении победитель несколько умерил свою похвальбу. Женщина перевернула раненого на спину. Толпа не расходилась.
К удивлению Илэйн, незнакомка не стала утирать кровь с губ умирающего, а выхватив из сумы пучок трав, торопливо сунула их ему в рот. А в следующий миг — она и руку-то едва успела одернуть — ее окружило свечение саидар. Предназначенные для Исцеления потоки она свивала куда более искусно, чем это могла бы сделать Илэйн. Человек еще раз кашлянул, отрыгнув большую часть трав, дернулся — и вытянулся, уставясь на солнце невидящими глазами.
— Похоже, уже слишком поздно, — промолвила женщина и, поднявшись, обратилась к худощавому победителю: — Барис, тебе придется сказать жене Масика, что ты убил ее мужа.
— Да, Астра, — послушно отозвался мужчина. Астра отвернулась и, ни на кого не глядя, зашагала прочь. Зеваки расступились, давая ей дорогу. Когда она проходила мимо Илэйн, та обратила внимание на две особенности. Первая касалась Единой Силы. Илэйн рассчитывала ощутить немалую мощь, но незнакомка оказалась довольно слабой — ей вряд ли удалось бы пройти испытание на Принятую. По всей вероятности, Целительство являлось самым сильным, а возможно, и единственным из ее Талантов, причем это умение было основательно отточено практикой. Возможно, Астра никогда ничему не училась и сама верила в необходимость использования трав. Второй особенностью была ее необычно смуглая кожа, — приглядевшись, Илэйн поняла, что это вовсе не загар. Скорее всего, Астра происходила из Арад Домана. Но как, во имя Света, доманийский дичок угодил в Рахад? Возможно, Илэйн последовала бы за этой женщиной, но Бергитте настойчиво увлекла ее в противоположную сторону.
— Вижу, какой у тебя взгляд, Илэйн, — промолвила Бергитте, внимательно всматриваясь в улицу, не слышат ли прохожие. — Уж не знаю, чем тебя так заинтересовала эта особа, но должна предупредить: судя по всему, она пользуется уважением, и к ней лучше не цепляться. Не то мы рискуем обратить против себя столько клинков, что не сладим и вдвоем.
Это была чистейшая правда. Кроме того, Илэйн явилась в Эбу Дар не затем, чтобы выслеживать доманийских дичков.
Коснувшись руки Бергитте, она кивком указала на двоих мужчин, как раз в этот момент сворачивавших за угол. Один из них, облаченный в голубой кафтан с атласными полосами, до кончиков ногтей выглядел самым настоящим тайренским лордом, каковым и являлся. Лицо Налесина блестело от пота под стать напомаженной бородке. Он метал сердитые взгляды на каждого, кто осмеливался посмотреть в его сторону, и беспрерывно поглаживал рукоять меча с таким видом, словно был не прочь пустить его в ход. Рядом с ним важно вышагивал Мэт — не будь его физиономия столь хмурой, он походил бы на человека, вполне довольного собой. Одет он был небрежно — кафтан расстегнут, шляпа низко надвинута на лоб, вокруг шеи повязана косынка — и выглядел так, словно всю ночь болтался по тавернам, скорее всего, именно этим он и занимался. К своему удивлению, Илэйн поняла, что не вспоминала о нем уже несколько
