мои идеи. Если сегодня вы все‑таки придете к какому‑то решению, то я займусь подготовкой!
– Займетесь? – раздраженно спросил он. – Я всего лишь просил вас помочь мне продумать, как все это организовать.
– Я уже продумала, – твердо проговорила Кэсси. – Объясните, что нужно, и я все организую.
– Не понимаю, – спокойно сказал Джордан, подходя к ней. – Что на вас нашло?
– Я всего лишь пытаюсь сдвинуть дело с мертвой точки, – взволнованная его близостью и стараясь сохранить хладнокровие, поспешно ответила Кэсси. – Вы преспокойно сидите в своем кабинете, а мне предоставляете отдуваться, отвечая на всякие дурацкие вопросы. Прием в вашем доме заставит всех прикусить языки, при условии, конечно, – что мы будем вести себя друг с другом как нормальные цивилизованные люди!
– Ну хорошо, – уступил наконец Джордан. – Согласен ознакомиться с вашими планами и сообщить свое мнение как можно скорее.
– Буду рада, если это произойдет до того, как мы отправимся в путь, с победным видом сказала Кэсси и протянула ему свой блокнот. – Здесь все записано.
Он бросил взгляд на блокнот, который Кэсси чуть ли не насильно сунула ему в руку, и на его заметно смягчившемся лице заиграла легкая улыбка.
– Ну а как насчет того, чтобы отпраздновать Рождество дома? – спокойно спросил он, пристально глядя ей в лицо.
– У нас нет иного выбора, кроме как поехать туда, – спрятав дрожащие руки в карманы, сказала она в спину собирающемуся уходить Джордану. ‑Пока что из‑за снега у нас есть предлог остаться здесь, но ваша мать обязательно позвонит мне еще раз, и я вовсе не намерена ее разочаровывать.
– Поедем, если, конечно, погода не помешает, – как бы невзначай заметил он, однако тон, каким это было сказано, заставил Кэсси покраснеть. Зря она напомнила ему о снеге. Кэсси быстро вышла, получив лишнее подтверждение тому, что уже знала последние несколько дней. Радостное возбуждение начинало спадать, уступая место глубокой боли.
В конце января Кэсси поневоле вспомнила минувшее Рождество. Вечеринка в доме Джордана прошла с огромным успехом. Он объявил о ней внезапно. Для всех, кроме Кэсси, это оказалось совершенной неожиданностью, и Джордан запросто, без излишней помпезности, пригласил сотрудников к себе домой, начав свою речь следующими словами: «Мы с Кэсси будем очень рады, если все вы придете к нам в канун Рождества на небольшую вечеринку». Говоря это, он одной рукой обнял Кэсси за талию, и ей показалось, что все присутствующие с облегчением вздохнули.
После этого ей уже незачем было напрягаться, чтобы достойно сыграть свою роль. Однако кое‑что не давало ей покоя весь вечер, омрачая хорошее настроение. Теперь, когда прошло больше месяца, тревога перешла в уверенность: она беременна. В глубине души Кэсси уже давно догадывалась об этом. Вполне вероятно, что испытываемое ею чувство внутреннего обновления и было первым предупреждением о случившемся, и Рождество в доме родителей Джордана стало для нее поистине радостным событием. Рождественский праздник оказался именно таким, каким она представляла его себе в мечтах. Здесь было все: пылающие в камине поленья, украсившие дом ветки падуба и омелы, сверкающая огнями елка с разложенными вокруг нее подарками, аромат готовящихся на кухне яств и непрерывный поток друзей и знакомых, забегающих в дом, чтобы поздравить всех с Рождеством. Хэролд Рис был уже дома и выглядел очень неплохо. В его взгляде читалось радостное возбуждение. Он от всей души наслаждался царящим вокруг весельем. Кэсси охотно помогала на кухне, получая большое удовольствие от полных лукавого юмора замечаний и своеобразных милых чудачеств Дороти Рис. Она почти забыла о невсамделишности происходящего.
В первый день Рождества, перед самым ужином, она стояла на кухне, заканчивая приготовление соуса, когда туда внезапно вошел Джордан, улыбаясь после шутливой перепилки с отцом, и все с той же улыбкой взял ее под руку и вывел на середину.
– Что ты делаешь! – недовольно воскликнула Кэсси. – У меня же там соус!
Джордан молча показал рукой на потолок, с которого свисала ветка омелы.
– Намерен проникнуться духом Рождества, – сухо ответил он, беря в ладони ее раскрасневшееся лицо, и, прежде чем она успела понять, что происходит, поцеловал в губы.
Прошла еще секунда, а Кэсси все стояла, не в силах шелохнуться. Ему никогда не было нужды ни просить, ни принуждать ее к этому. Она невольно приникла к нему, и Джордан с еще большей страстью впился в ее губы, пока она наконец не затрепетала в его объятиях, начисто забыв о подгорающем соусе и обо всем вокруг. – Ты не в силах оттолкнуть меня, – прошептал он, – к чему притворяться? Выходи за меня замуж, Кэсси!
– Брак – это нечто большее, чем просто поцелуи, – прерывающимся от волнения голосом произнесла Кэсси, безуспешно пытаясь высвободиться из его объятий. – У меня нет ни малейшего желания выходить замуж. Я уже видела, чем заканчиваются браки, благодарю покорно.
– Мои родители счастливы друг с другом, – нетерпеливо сказал Джордан.
– Почему же у нас должно быть иначе?
– Ради Бога, Джордан! – усмехнулась она. – Ваши отец и мать любят друг друга. Мои родители по крайней мере считали, что женились по любви. В отличие от них мы с вами знаем, что между нами никакой любви нет.
– Черт побери, Кэсси! – разозлился он. – Мы с вами хотим друг друга.
– Что до меня, то это не так, – поспешно солгала Кэсси. – Одного раза было более чем достаточно, и даже если я действительно… – Не дав ей договорить, Джордан неистово впился в ее губы, с явным намерением заставить ее покориться и замолчать. Кэсси почувствовала, как он весь напрягся от разочарования и гнева. Сейчас в нем не было ни намека на любовь, лишь чисто мужское желание подавить ее и настоять на своем, и Кэсси покорилась, впервые бессильно заплакав после той единственной ночи любви. Джордан отстранялся, чтобы посмотреть ей в лицо, и, воспользовавшись этим, Кэсси вырвалась из его объятий и бросилась прочь, из кухни в свою комнату наверху. Джордан не пошел за ней, и она усилием воли постаралась подавить в себе чувство внезапного и глубокого отчаяния. Как он может так себя вести, когда все, что она делает, она делает для него же самого? Она прекрасно понимает, в чем дело. Его отец да, вероятно, и мать наверняка спрашивали сына о дате их свадьбы. Кэсси знала, они надеялись, что решение об этом будет принято во время рождественских каникул, поэтому‑то Джордан, чувствуя свою вину, так разъярился. С другой стороны, в глубине души Кэсси была уверена, что беременна и что ей надо срочно искать себе другую работу, подальше от него, пока он обо всем не узнал.
К концу января у нее уже не оставалось никаких сомнений, а новой работы еще и в помине не было. Утренние совещания превратились в сущий кошмар. Глаза ее невольно были прикованы к Джордану, и каждый раз, когда он бросал на нее взгляд, она с торопливым испугом отворачивалась. Напряжение, в котором она все это время жила, становилось для нее поистине невыносимым.
– Уф! Я весь мокрый, как из бани! – признался ей Гай как‑то раз, когда они вышли из кабинета Джордана. – Такое впечатление, что он твердо решил стереть наш отдел с лица земли. Может, поговоришь с ним, а, Кэсс? – Попробую, – пообещала Кэсси. Она чувствовала себя виноватой в том, что потащила Гая с собой на совещание. Джордан действительно затерроризировал весь отдел, и сегодня утром она просто не могла заставить себя встретиться с ним лицом к лицу без подкрепления.
Она прошла к своему столу, радуясь, что Гай не видит отчаяния на ее лице, и тут все вдруг поплыло у нее перед глазами и все звуки в комнате куда‑то исчезли. Кэсси попыталась ухватиться за спинку стула, но было поздно. Руки отказались повиноваться, и она, потеряв сознание, упала к ногам Гая.
Буквально через несколько мгновений она очнулась и увидела перепуганного Гая, поддерживавшего одной рукой ее голову, и спешащего к ней Джордана. Видимо, кто‑то его позвал.
– Что произошло? – Джордан с нетерпеливой поспешностью отстранил Гая и, несмотря на его молчаливый протест, подхватил Кэсси.
– Стресс, вот что, – недовольно пробормотал Гай. – Она явно дошла до предела! Такие, как Кэсс, не бухаются в обморок по пустякам!
– По‑моему, как раз наоборот! – отрезы Джордан.
Кэсси попыталась встать, но он без всякого усилия, как пушинку, поднял ее и поставил на ноги.
