— Задерживаются? — спросил официант. — С машиной что-нибудь случилось?
— Да нет, просто опаздывают, — сказала Чедна.
Однако, как оказалось, подвела машина. И сильнее, чем можно было предположить.
Когда и через двадцать минут от наших новых друзей не было ни слуху ни духу, я вышел на улицу в надежде увидеть на шоссе знакомый автомобиль.
День был погожий, такие бывают в начале лета. Со всех сторон мотель окружали поля пшеницы. Вдалеке виднелся купол церкви в Новской.
На шоссе, там, где какая-то старушка гнала козлят, я увидел рефрижератор Ромео.
Ромео скалил зубы и махал мне рукой, показывая пальцем куда-то за свою огромную машину. Там был буксируемый тросом шикарный «мерседес».
Первый сюрприз.
Сюрприз второй — рядом с Ромео сидела Розмари!
Третий сюрприз был еще более неожиданным и, с моей точки зрения, необъяснимым: выскочив из кабины, Ромео у бензоколонки налетел с кулаками на человека в синем комбинезоне. Первый удар застал мужчину врасплох, но, быстро придя в себя, он начал парировать удары с мастерством боксера. Прежде чем кто-либо успел вмешаться, завязалась настоящая драка.
Не вылезая из кабины, Розмари визжала от восторга и болела за Ромео. Стоя рядом со своим «мерседесом», Штраус с любопытством и, как мне показалось, с большим вниманием наблюдал за происходящим. Он был более объективным зрителем, чем его дочь, и, по-моему, хотел, чтобы Ромео досталась парочка хороших тумаков. Я, хоть в глубине души и болел за итальянца, не возражал бы против ничейного результата. После шуточек с кошачьим жарким и бесчисленных успехов у женщин не помешало бы этому красавцу испытать горечь поражения. Из-за двойственного отношения к Ромео и опасения, что какой-нибудь хук по ошибке мог достаться и мне, я не вмешался в драку.
Все выглядело не хуже, чем в кино! Когда же я увидел, что блестяще проведенный короткий удар сбоку поверг на землю служащего бензоколонки, что Розмари в восторге хлопает в ладоши, а Штраус вытирает вспотевший лоб, я вспомнил про Юлиану и Нино. В «мерседесе» их не было. Обойдя машину, я увидел, как за рефрижератором Нино бьет по щекам Юлиану.
Ничто как будто не говорило о том, что изложенные события предвещают драму. Однако свойственная журналисту любознательность заставила меня перебрать по порядку в памяти все, что произошло на пути от Шида до Новской.
Во-первых, Штраус по просьбе Чедны, а точнее, Розмари дождался грузовика Ромео; Юлиана и Нино перебрались в «мерседес», несмотря на возражения Ромео. Не доезжая пятидесяти километров до Новской, «мерседес» забарахлил. Подоспел Ромео, взял его на буксир, а Розмари в благодарность за помощь составила ему компанию, пересев в кабину рефрижератора.
Во-вторых, Ромео подрался с человеком в синем комбинезоне, служащим бензоколонки, — очевидно, сведение старых счетов. Милиционер оштрафовал обоих на пять тысяч старых динаров за нарушение общественного порядка, и этим дело кончилось.
В-третьих, Нино надавал пощечин Юлиане. Почему — узнать мне не удалось. Расспрашивать я не стал, полагая, что это их личное дело. Хотя в какой-то момент мне вспомнилось, что Чедна испытывает страх за девушку. Отчего?
Мысленно отметив эти три эпизода, я тут же о них забыл. Впрочем, такова жизнь; кто бы мог подумать, что вскоре страшная трагедия прервет наше беззаботное путешествие?!
Дальше события развивались следующим образом.
В автосервисе мотеля Штраус выяснил, что неисправность серьезней, чем он предполагал. Мне же механик, дежуривший в тот день в мастерской, попросту показался горе-специалистом! Штраус на всякий случай, опасаясь, что до ночи отремонтировать машину не удастся, взял в мотеле номер для себя и дочери.
Ромео решил продолжать путь. К нему присоединились студенты, однако через десять минут Ромео вернулся и с огорченным видом развел руками.
— Ромео не везет! — воскликнул он. — Опять авария, маленькая, мотор капут… С Ромео все кончено…
— Пообедай с нами, — пригласил его Джордже.
— А куда ты подевал студентов? — спросил я шофера.
— Здесь… — Ромео смутился. — Сейчас придут.
Я почему-то забеспокоился, не достанется ли опять Юлиане от Нино, и встал из-за стола:
— Пожалуй, схожу за ними!
Предосторожность оказалась излишней, так как в эту минуту в зал вошли Нино и Юлиана. Девушка была бледна как смерть. Парень держал ее под руку.
— Вам плохо? — вскрикнула Чедна.
— Небольшая слабость.
— Вам надо поесть, — посоветовал я девушке. Она отрицательно покачала головой, я настаивал: — Увидите, вам сразу же станет лучше.
Джордже, похоже, оказался догадливей.
— Будьте нашими гостями! — сказал он.
Юноша покраснел.
— Вы очень любезны, только…
— Отдых вам не повредит, — прервала его Чедна, обращаясь к Юлиане. — Впрочем, вам все равно придется подождать, пока Ромео не исправит машину. А вы, Юлиана, могли бы поехать с нами.
— Разумеется, когда закончится матч, — добавил я.
— Ох, спасибо…
Появился официант:
— Что господа желают?
— Итак, дорогие гости, вы не против рюмочки ракии перед обедом? — спросил Джордже.
— Ромео любит сливовицу, — откликнулся наш донжуан.
— Смотри не напейся! — предостерег я его.
— Ромео не пьяница! — с достоинством отвечал он. — Ромео будет обедать, потом немножко спать, а когда починит машину, чао, бамбино…
— А матч? — спросил Джордже.
— Ромео не любит футбол…
— Зато любит бокс! — поддразнил я итальянца.
— Да! Ромео любит бокс! Бокс — благородный спорт! — сказал он и с удовольствием опрокинул рюмку. — Ого! Добрая сербская сливовица!
— Боснийская, — уточнил официант и снова спросил: — Что господа желают на обед?
— Позвольте, я закажу для всех, — предложила Чедна. — Я знаю здешнюю кухню…
— Не забудьте сметану, — подсказал официант. — Мне кажется, наши крестьяне делают лучшую в мире сметану!
— А что это такое? — поинтересовался Ромео.
— Crema, — пояснил официант.
Ромео вгляделся в официанта:
— Да мы знакомы! Откуда, амико?[11]
— Я здесь работаю, — важно ответил тот, — а вы на своем грузовике всегда сюда заезжаете. Вот откуда мы знакомы!
— Мама миа! — запричитал Ромео. — Вечно на колесах, вечно новые знакомства… в голове все перепуталось…
— У вас есть капуста в горшочках? — спросила Чедна. — Пожалуйста, всем — капусту в горшочках, и пусть заправят сметаной.
— И кутьевачский рислинг, — добавил я. — Напиток богов!
