— Разве мы не завоевали равноправие? — осведомилась Чедна.
Тут я заметил в дверях человека в синем комбинезоне, того, с бензоколонки.
— Если вы ищете своего приятеля, то он спит в машине, — не без иронии сообщил я ему.
Человек в синем комбинезоне смерил меня взглядом.
— Спасибо. Я в самом деле кое-кого ищу, но не таких приятелей! — бросил он и прикрыл за собой дверь.
— Пойду-ка подышу, — сказал я, вставая.
За день солнце здорово прогрело воздух. Перед мотелем скопилось множество легковых автомобилей, автобусов, грузовиков — матч был хорошим предлогом, чтобы передохнуть и дождаться вечерней прохлады. Человек в синем комбинезоне стоял у бензоколонки. Я хотел было подойти к рефрижератору, но потом решил, что не стоит тревожить Ромео — пусть отдыхает, — и вернулся в гостиную.
Появился официант, он нес две чашечки кофе и виски. «Быстрая работа!» — подумал я. Пока он расставлял это на столике, пришла Розмари.
На ней был джемпер, который я утром видел на Юлиане. Такие красивые джемперы умеют вязать только наши златиборские крестьянки, мастерицы-самоучки. Розмари в нем была похожа на свежую румяную селяночку, этакую пастушку с цветущих лугов, источающую аромат тимьяна. «Кокетливая девица, — отметил я про себя. Утром она была в легкой блузке, лишь подчеркивающей прелесть девичьей фигурки. — Интересно, что она наденет на прощанье?» — подумал я.
— Wo ist mein Vater?[12] — спросила она Чедну и, получив ответ, сказала, что поищет его.
Чедна предложила поделиться с ней виски. Секунду поколебавшись, Розмари со вздохом села за столик.
Венгры вели в счете, и Джордже грыз ногти, переживая. А я тем временем с любопытством разглядывал немногочисленных болельщиков, которые громко возмущались плохой игрой наших футболистов. Это были, очевидно, посетители, к которым дирекция мотеля относилась с особым почтением, — разное начальство, торговые агенты: так, во всяком случае, определил я на глаз род их занятий.
Розмари отпила глоток виски, снова вздохнула, встала и направилась к двери. Я покинул комнату вслед за ней. Девушка вышла на улицу, а я свернул в ресторан и заказал у стойки двойной коньяк. В конце концов, я тоже не пень, и мне, как истинному патриоту, тяжело видеть, как проигрывают наши ребята!
Одним глотком осушив рюмку, я повторил заказ.
— Не много ли будет? — спросила буфетчица, средних лет женщина, типичная славонка, невысокая толстуха с широким лицом и добродушной улыбкой.
— Не беспокойтесь, хозяйка!
«А теперь пусть венгры выигрывают!..» — подумалось мне, когда был выпит и этот коньяк. Ко мне подходила Розмари, раскрасневшаяся словно маков цвет. «Солнце творит чудеса, — сказал я себе, — бутоны распускаются!» Девушка схватила меня за руку, впившись ногтями, и потащила от стойки. Я услышал шепот:
— Romeo ist… — Она замолчала. В ее глазах стоял ужас, когда она произнесла: —…tot…[13]
— Что ты говоришь? — спросил я и повторил на немецком: — Was sagst du?
— Er ist tot![14] — Розмари не отводила от меня взгляда. В голосе звучало раздражение.
Я машинально пощупал ей лоб: не бредит ли. Она нервно усмехнулась, лицо вдруг исказилось, сделалось некрасивым и старым.
— Sind Sie verruckt?[15] — спросила она, не скрывая отвращения.
— Дура! — не сдержался я, уже понимая, что произошло что-то серьезное. Взяв девушку за руку, я привел ее в гостиную и знаком подозвал Джордже.
— Послушай, — прошептал я, — что говорит эта ненормальная! Она говорит, что Ромео мертв!
— Er ist ermordet![16]
Какую-то долю секунды Джордже походил на человека, для которого умственное напряжение — непосильный труд. Я говорю — долю секунды, потому что в следующее мгновение, держа красотку за руку, он спокойно властным тоном спрашивал:
— Wo ist er?[17]
Розмари не ответила. Повернувшись, она пошла к двери…
Глава вторая
Бедный Ромео! Хоть он и не рассуждал, как Буриданов осел, его постигла та же участь.
Глядя на мертвое лицо Ромео, я повторял слова, которые он позаимствовал у Шекспира для красивой немки: «Я перенесся на крылах любви…»
Мне отчего-то казалось, что в них кроется разгадка причины — почему этот покоритель сердец лишился жизни.
Ромео был мертв, и помочь ему уже ничто не могло.
Однако, пока я мысленно повторял шекспировские строки, Джордже деловито распорядился:
— Позови милицию! И уведи девушку!
Я осторожно взял Розмари под руку. Она вздрогнула всем телом, не в силах отвести взгляд от припавшего к рулю лица мертвого.
— Идем! — сказал я негромко.
Подъехал автобус из Нови-Сада. В прилипших к телу рубашках, взмокшие от пота люди выскакивали из машины. Среди них я увидел знакомого — оперного певца. Он махнул мне рукой, крикнул:
— Эти венгры опять нас громят!
Я не отпускал Розмари, с отрешенным видом она послушно шла рядом; перед ее мысленным взором, должно быть, стояла только что увиденная страшная картина.
— Судьба! — ответил я приятелю из Нови-Сада.
Взглядом я поискал милиционера. У входа в мотель его не было. Наверное, смотрит телевизор. Мы с Розмари прошли в гостиную.
— Позаботься о Розмари! — бросил я Чедне, по-прежнему сидевшей за столиком.
Чедна посмотрела на меня с удивлением. Тем временем Розмари стянула через голову златиборский джемпер; промокшая от пота шелковая блузка — казалось, девушка сию минуту вышла из воды — облегала маленькую грудь.
— Случилось несчастье, — шепнул я Чедне в самое ухо, — Ромео мертв!
В глазах Чедны отразилось недоверие, зрачки превратились в две маленькие точки.
— Боже мой! Как? — с трудом выговорила она.
— Шарф! — сказал я, не опасаясь, что нас услышит Розмари, которая сидела словно неживая. — Похоже, кто-то чересчур сильно затянул на его шее шарф.
Я оглядел гостиную. Народу стало меньше, вторая половина матча должна была начаться с минуты на минуту.
— Штраус не появлялся? — спросил я Чедну.
— Нет, — ответила она.
Мне было ясно: Чедна не сразу осознала, что произошло.
— Где… — она запнулась, — где вы его нашли?
— В кабине машины. Ты не видела милиционера?
— Нет. Может, он в ресторане.
