Наступил полдень, а на них всё никто не нападал. Путники перекусили на обочине. Сидеть на холодной земле было неприятно. Ветер доносил откуда-то воронье карканье и запах прелых листьев. Иногда его порывы ворошили волосы и хлопали одеждой. Товарищи мрачно жевали бутерброды и без особого восторга разглядывали окружающие их просторы. По обе стороны от дороги вдаль уходили невысокие, поросшие ковылем холмы. Трава уже давно пожелтела и засохла, лишь кое-где встречались небольшие островки зелени. Редкие, выбеленные солнцем, ветрами и дождями камни вносили в этот пейзаж определенное разнообразие. Было прохладно: шел ноябрь. В этих местах зима начиналась позже, чем в Ироле, Калануре или Гирастане — там уже давно лежал снег. А в более южной Гендеве такая погода стояла разве что в самые суровые по ее меркам зимы.
— Они что, летом не могли устроить эту свою Намбату? — проворчал Гудрон, сильнее запахиваясь в плащ.
Идти дальше на север никому не хотелось. Перспектива прорываться сквозь бураны и сугробы, отбиваясь от гремящих цепями и подвывающих полупрозрачных существ, как-то не улыбалась. Каждый надеялся, что тот, кто начал игру, любит солнце, пляжи и жару, поэтому живет где-нибудь на юге.
— Погляди по карте, что там впереди, — лениво попросила Эрлада.
— Ты же сама уже тысячу раз смотрела, — Ральдерику совершенно не хотелось лезть в багаж за атласом. — Ничего интересного там нет. Практически не обжитые земли, как ты и предлагала изначально: слишком далекие от столицы и крупных городов. До присоединения к Савараху считались чуть ли не необитаемыми. Ситуация с тех пор почти не изменилась…
— Я всё это знаю, — огрызнулась девушка. — Получше тебя.
— Тогда карта тебе не нужна.
— Если тебе так сложно дать мне книгу, я сама ее возьму!
Волшебница раздраженно схватила сумку герцога и вывалила все ее содержимое на землю. Из образовавшейся кучи взяла томик и погрузилась в его изучение. Гендевец лишился дара речи от подобной наглости и какое-то время потрясенно смотрел на валявшиеся практически в грязи вещи. Потом начал ругаться и возмущаться.
Прошло еще несколько часов, а на путников так никто и не напал. То ли в округе не было ни одного призрака, то ли все они промышляли исключительно по ночам, то ли шут наврал. Ральдерику очень нравился последний вариант, но воспоминание об обожженной искалеченной руке, сиротливо валявшейся на мостовой, убивало всякую надежду. Эрлада хмурилась. Что ей не нравилось, она не объясняла, говоря, что еще пока ни в чем не уверена.
Пейзаж практически не менялся. Пару раз с момента присоединения этих земель к Савараху предпринимались попытки их заселить. Строились замки, распахивались земли, но очень скоро люди уходили обратно в более развитые районы государства. Войн здесь тоже не было. На это Гудрон возразил, что такого просто не могло быть. Наверняка сотни и тысячи лет назад здесь сражались и гибли давно забытые племена и народы, само существование которых является для историков загадкой. За это он удостоился пары очень мрачных и выразительных взглядов и обещания, что если им вдруг попадется призрак в одежде из шкур, вооруженный дубиной или копьем с кремниевым наконечником, разбираться с ним предоставят кузнецу, а остальные в это время будут стоять в сторонке и вести праздные беседы.
Еще спустя какое-то время перед ними раскинулся один из тех заброшенных замков. Покосившееся каменное строение стояло на вершине холма. Пара наспех построенных невысоких башенок зияла пустыми черными провалами окон. Крепостная стена, так никогда и не подвергавшаяся штурму, крошилась и оседала. Пространство вокруг нее изобиловало крупными камнями, явно вывалившимися из кладки. Путники уже давно обратили внимание, что дорога, по которой он шли, выглядела так, словно ей давно никто не пользовался. Возле замка же ее не было вовсе: колея настолько заросла, что казалось, будто ее никогда и не было, а шангальский путь просто постепенно растворился в холмах.
Замок производил удручающее впечатление. Возможно, сюда посылали служить провинившихся дворян. Отрезанные от всего мира, в полупустой крепости они должны были охранять государство от неизвестно кого. Один день был похож на другой. Вечная скука и холмы, уходящие за горизонт во все стороны, куда ни глянь. Зеленые летом, коричневые осенью, белые зимой. Наверное, наблюдение за сменой их цветов было единственным развлечением в этом месте. И обитатели замка, возможно, искренне желали, чтоб хоть кто-нибудь на них напал, чтоб пришло хоть крошечное заблудившееся вражеское войско: хоть какая-то смена лиц, а то видеть изо дня в день одни и те же рожи, наверное, было невыносимо. А когда где-то приняли решение, что содержание данной крепости является лишней тратой денег, потому что толку от нее нет никакого, обитатели на радостях, что их переведут в другое место для провинившихся дворян (куда-нибудь в зону ведения боевых действий против гордых, непокорных и воинственных варварских племен, где, практически наверняка, они должны были сгинуть в самое ближайшее время) сами разрушили стену, вымещая на немых камнях всё свое отношение к маленькому северному замку. И вот теперь, спустя много лет перед его покосившимися дверьми стояло три всадника.
— Я даже проверять не хочу, — Ральдерик с подозрением поглядывал на гостеприимно обвалившиеся ворота.
— Рано или поздно ты всё равно с ними столкнешься, — возразила Эрлада.
— Я бы предпочел максимально отсрочить этот момент.
— Давай зайдем! — настаивал иролец. — До вечера осталось не так много времени. Ночевать в чистом поле мне как-то не хочется, а здесь хоть какая-то крыша над головой. Можно просто пересидеть сегодняшний день внутри. Не вижу смысла продолжать путь, пока не поговорим с твоим наблюдателем.
Герцог ничего не ответил, лишь продолжил сверлить взглядом две дырки в кладке.
— Тебе в любом случае нужно привыкать к духам, — увещевала Эрлада. — Лучше начинать знакомство с ними с какого-нибудь слабенького привиденьица, тоскливо гремящего цепями и подвывающего в пустых коридорах, чем с проклятого короля, выпивающего душу у каждого, кто потревожит его покой.
— А ты можешь гарантировать, что внутри находится первый, а не второй?
— А ты уверен, что здесь вообще хоть кто-то есть? — задала встречный вопрос волшебница. — Ведь бывают же замки вообще без окутывающего их ореола тайны и прилагающейся страшной истории. Да, звучит невероятно, я вижу скепсис в твоем взгляде, но такова реальность. Извини, если разрушила твою детскую иллюзию.
— Ладно, — вздохнул гендевец, смиряясь с неизбежным. — Ты права. Я не смогу всегда избегать встреч с призраками. Чем раньше я столкнусь с ним лицом к лицу, тем лучше. Нет смысла терять время, если можно потратить его на то, чтобы изучить противника и найти его слабое место. Идемте внутрь.
— Знаешь, это прозвучало так, будто ты пытаешься самого себя убедить, — поделился Гудрон, шагая за ним следом по двору замка.
— А чем, по-твоему, я занимался? — огрызнулся дворянин, дергая тяжелую дверь на себя.
— Истинная смелость заключается в преодолении своих страхов, — назидательно процитировала откуда-то Эрлада. — Стань сильнее, взглянув им в лицо.
Ральдерик дернул заклинившую дверь второй раз, уже сильнее. Та снова не поддалась. Юноши принялись воевать с ней вдвоем. Оторвали ручку. Рассохшаяся древесина даже не шелохнулась в проходе.
— Взорви здесь всё, пожалуйста, — повернулся к девушке гендевец, когда окончательно разозлился и отчаялся попасть внутрь крепости мирным путем. — Я знаю, ты это любишь.
Та задумчиво оглядела дубовую громадину на ржавых петлях, закрывающую собой вход в замок.
— Нельзя, — сказала она с сожалением. — Здесь все слишком старое. Следом за дверью обвалятся стены и потолок, и получим мы кучу камней.
— Пошлите искать черный вход, — иролец бодро зашагал вдоль постройки, ведя за собой Неветерка на поводу.
Спустя какое-то время безуспешных поисков они всё-таки попали внутрь через окно второго этажа. Коней пришлось привязать прямо во дворе.
Герцог всё думал, а стоит ли возможность «взглянуть своему страху в лицо» таких мучений? Во- первых, он не то, чтобы боялся потенциальных обитателей замка, просто хотел свести к минимуму
