подальше от Гр-р, а то когда он рядом, мысли все об одном да об одном…
Следующие четырнадцать дней я провела вдали от Гр-р, и они не считаются…
ДЕНЬ ВОСЬМОЙ
1. Гр-р встречает меня на вокзале и везет домой, где меня ждет сюрприз, а Громов получает подарок.
Люблю поезда… Смотришь в окно, никуда не торопишься. Колеса постукивают — можно даже слова подобрать. Мне колеса пели 'Там-Гро-мов-Там-Гро-мов-Там-Гро-мов…' всю дорогу до Энска.
Я с пользой провела две недели вдали от Гр-р. Лихорадочно связывая книги, расталкивая по коробкам посуду и всякие мелочи, скатывая ковры и заколачивая ящик с Перепетуей, я училась владеть собой — в прямом смысле.
Теперь я умею бороться с кошмарами. И призраки, коих я — при желании — могла теперь видеть десятками, мне уже не страшны.
По сути, я обычный человек, пока не нажму на большую синюю кнопку. Кнопка эта, если все еще и существует в реальности, то не у меня. Для меня же она — только плод моего воображения. Хотя для мага воображение — самая что ни на есть реальная реальность. Синяя кнопка. Когда-то очень давно, еще первоклассницей с двумя косичками, я попала на ЗАВОД. Это была обычная школьная экскурсия, толпа детей — и училка, орущая на первоклашек, из хулиганских побуждений отбившихся от спрессованной кучи школяров. Что производил ЗАВОД, не помню. Нам показали только один цех, главной достопримечательностью которого был конвейер — широкая черная лента, которая начиналась у входа, а заканчивалась неизвестно чем где-то за дверью в противоположном конце помещения. Справа и слева от конвейера сидели мужчины и женщины в черных халатах и, как мне тогда показалось, хватали с движущейся ленты какие-то железяки, вертели их в руках и бросали, чтобы тут же схватить другие. Бесконечность, никчемность и бессмысленность процесса были мне очевидны. Разумными я сочла действия только одной тетки. В отличие от остальных, она была в белом халате и восседала за отдельным столом, на крышке которого красовалась здоровенная синяя кнопка, размером, наверное, с тетрадный лист. С усилием нажимая на кнопку, тетка останавливала движение ленты, и люди в черных халатах замирали. Еще одно нажатие — и конвейер начинал со скрежетом ехать, а сидящие вдоль него оживали и снова принимались хватать и бросать свои железки. Я сразу захотела стать такой теткой и иметь в своем распоряжении синюю кнопку — манипулятор. Я откололась от конгломерата одноклассников и подобралась к тетке. Усмотрев в моих глазах безмерный восторг, тетка разрешила мне нажать на кнопку. Я остановила конвейер, а потом снова запустила его, чем заслужила запись в дневнике о неблаговидном поведении во время экскурсии. Теперь виртуальная синяя кнопка включала и выключала мои паранормальные способности.
Конечно, мне хотелось бы узнать, чем кончилась та история с моей прабабушкой в 1909 году, но путешествие в прошлое как-то все откладывалось. Я относилась к такой задержке спокойно, понимая, что, днем раньше я туда попаду или неделей позже, это ничего не изменит: все события уже произошли — в прошлом.
В Энске я выскочила из вагона первой, невежливо отпихнув проводницу, и вместе с двумя своими чемоданами оказалась в объятьях Громова — я увидела из окна, как он высматривает номер вагона.
— Я думал, что не дождусь… Еще день — и я бы спятил. Не могу без тебя…
А я-то, Гр-р, а я-то…
Громов пилил меня всю дорогу — от вокзала до губернаторского дома:
— Я тебя больше никуда не отпущу. Сам с тобой буду ездить… Устроила мне голгофу! Есть не могу! Спать не могу!! Работать не могу!!! Как дурак на твоем диване все эти дни просидел в обнимку с Морковкой…
— Гриш, я больше и не поеду никуда… Квартиру знакомым сдала, вещи отправила, с народом попрощалась… Теперь у меня только в Энске жизнь…
— Нет, не только… Послезавтра нам с тобой в Закарск надо съездить…
— И где это?
— Река, на которой стоит Энск, знаешь, как называется? Карь. Энск в ее нижнем течении. Вверх по течению, почти у истоков, есть маленький городок — Закарск. За Карью, значит…
— И что там?
— Там одно дело. Ты же мой консультант — забыла?
Нет, конечно… Разве забудешь, что я консультант-экстрасенс?
— Все остальное — после, — сказал, переступив порог, Гр-р и содрал с меня свитер вместе с лифчиком.
Ну, после — так после… Я разве против?..
…Нет, Гр-р не сидел, пока меня не было, на моем диване. В мое отсутствие он развил фантастически бурную деятельность: нагнал рабочих, которые под его бдительным оком закончили ремонт в мансарде; заказал стеллаж для моих книг — не как у Шпинделя, а 'гораздо лучше, тебе должно понравиться' — и даже его установил.
Предполагаемая студия, эскиз которой я когда-то набросала Громову на обрывке старых обоев, отныне реально существовала и в сто раз превосходила мои самые смелые мечты. Громадное полукруглое окно смотрело на реку. Стеллаж вписался идеально. Рояль занял подобающее ему место на подиуме. Теперь у меня было даже два камина, второй — в мансарде. Гр-р уже развел в нем огонь.
— Чтобы успеть к твоему приезду, работали в две смены. Хорошо у нас дом пустой по ночам — соседи где-то ездят…
Громова прямо-таки распирало от гордости, а я не переставая ахала и восхищалась — совершенно искренне. Я была уверена, что ремонт растянется до осени. Теперь остались приятные хлопоты — расставить мебель, найти место для Луизиного ампира и дождаться контейнера с Перепетуей.
— Гринь, принеси, пожалуйста, сюда чемодан — тот, который побольше…
— Ты что, решила меня удивить и набила чемодан стрингами?
— Тащи чемодан — увидишь. Там тебе подарок…
Я собиралась его удивить, но не стрингами.
На своей азиатской родине я поставила в ружье всех знакомых, и полгорода искали для меня медвежью шкуру. То, что было найдено, меня не устроило: один медведь оказался искусственным, а два других — такими лысыми, будто лет триста служили ложем в гареме. Поиски пошли по второму кругу. Теперь народ тащил шкуры вообще: верблюдов, коров, кенгуру и дикобразов.
Один мой приятель (он перешел в эту категорию, перестав быть моим работодателем) вывел меня на китайца, торгующего контрабандными тигровыми шкурами. Тигра жалко — тут я на стороне зеленых — но вернуть его к жизни уже нельзя, и поэтому я не долго раздумывала, покупать браконьерский трофей или нет, — желающих завладеть полосатой шкурой хоть отбавляй. Быстро совершив с китайцем паритетный обмен денежных знаков на тигра, я кое-как дотащила шкуру до дома — весу в ней пуда два. Ушлый китаец отдельно продал мне сертификат — охота на тигров запрещена во всем мире, и в справке было написано, что мой экземпляр скончался от глубокой старости в одном из зоопарков Европы десять лет назад. Сплошное вранье. Но таможенники в порту закрыли глаза и на шкуру, и на липовую индульгенцию — я старалась изо всех сил, внушая им, что они видят шерстяное одеяло.
Громов расстелил шкуру перед камином в мансарде — головой к входу, чтобы тигриный оскал сразу был виден всем входящим. На почти трехметровом (не считая метрового хвоста) амурском красавце мой собственный красавец мог вытянуться во весь рост.
Морковке тигр не понравился — сколько мы ее ни звали, она не пожелала наступать на ржаво- красную, с белыми полосами, шкуру. Гр-р решил, что таким образом она демонстрирует уважение к альфа- самцу.
Я попыталась объяснить Громову, что Морковка считает альфа-самцом его самого, а не шкуру
