— Отдыхал. С одной дамой.
— Это была Сюзан?
— Да.
В «Маленькой монашке» было все по-прежнему. Никаких перемен. Полированный каменный пол, беленые стены, низкие потолки и неброские витражи в окнах, много цветов и прекрасная кухня. На десерт нам подали ассорти из красной смородины, вишни, клубники, малины и черники в ликере. По-моему, в Голландии все говорят по-английски, и почти без акцента.
Мы отправились спать в отель с чувством полного удовлетворения после ужина и с чувством нарастающей тревоги по поводу завтрашнего дня. Мне казалось, что и завтра нам предстоит бесцельно слоняться от магазина к магазину.
Так и получилось. Целый день мы мотались по Калверстраат. Я разглядывал попадавшиеся витрины с такой дотошностью, что в конце концов выучил цены на все продававшиеся товары. За день я съел пять сэндвичей: три, потому что хотел есть, а два — от нечего делать. Наиболее интересными событиями дня стали два посещения общественного туалета на улице Рокин рядом с Главным туристическим бюро.
Вечером мы отправились поесть в ресторан «Бали» на Ляйдсестраат, где подавали индонезийские блюда. Мы насчитали два с половиной десятка блюд из мяса, овощей и риса. Естественно, мы пили «Амстель». Даже Хоук. Шампанское мало подходит к индонезийской кухне. Отхлебнув пива, Хоук обратился ко мне:
— Спенсер, сколько еще мы будем мотаться около этого чертова книжно-сексуального магазина?
— Не знаю, — ответил я. — Прошло всего два дня.
— Послушай, мы ведь даже не знаем, там она или нет. С таким же успехом можно расхаживать перед какой-нибудь почтенной старушенцией.
— Но ведь туда в течение двух дней никто не входил и не выходил, соответственно. Тебе не кажется это странным?
— А может, там никто и не живет?
Я ел говядину с арахисом.
— Подождем еще денек, а потом проверим. Договорились?
Хоук только кивнул.
— Я бы зашел да посмотрел, — пояснил он. — Куда как лучше, чем без толку болтаться по улице.
— Я же говорил, что ты активная личность. Я не ошибся, — сказал я в ответ.
— Кто бы сомневался, — хмыкнул Хоук. — Я предпочитаю делать все быстро.
В отель мы возвращались по Ляйдсестраат, бурлящей ночной жизнью; музыка сопровождала нас до самого «Мариотта». Фойе почти опустело. Два парня, игроки какой-то южноамериканской футбольной команды, мирно дремали в креслах. Посыльный, навалившись на стойку, разговаривал о чем-то с администратором. Тихая музыка, доносящаяся из ночного бара, была продолжением звуков улицы. Мы молча поднялись на восьмой этаж. На двери нашего номера висела табличка «Не беспокоить». Я взглянул на Хоука, тот недоуменно пожал плечами. Мы такой таблички не вывешивали. Я приложил ухо к двери и прислушался. Отчетливо различил скрипение кровати и что-то, напоминающее тяжелое дыхание. Я поманил Хоука рукой, и он тоже припал к двери.
Наш номер был последним перед поворотом, и я жестом пригласил Хоука в соседний коридор.
— Судя по звукам, у нас в номере крутят эротический фильм, — высказался Хоук. — Как ты думаешь, в нашем номере кто-то занимается сексом?
— Это же полный идиотизм! — воскликнул я.
— Может быть, горничная, видя, что нас целый день нет, пригласила туда своего дружка, чтобы поиметь полное удовольствие?
— Если ты допускаешь такую мысль, то наверняка есть люди, которые не только так думают, но и поступают, — размышлял я. — Только мне трудно в это поверить.
— Можно подождать, пока они выйдут оттуда. Если там кто-нибудь удовлетворяет свою телку, не может же это длиться вечно.
— С тех пор как я приехал в Европу, только и делаю, что прячусь в гостиничных коридорах и мотаюсь по улицам. Мне это надоело.
— Ну тогда давай вперед, — предложил Хоук, вытаскивая обрез из-под пиджака.
Я вынул ключ из кармана, и, завернув за угол, мы направились к номеру. Коридор был пустынен.
Хоук занял позицию лежа прямо перед дверью; прицелившись, он кивнул. Я как можно тише повернул ключ в двери, стараясь не попадать на линию огня, и толкнул дверь. Револьвер — на изготовку.
— Боже праведный, — пробормотал Хоук и мотнул головой в глубину комнаты.
Я проскользнул внутрь, прижимаясь к стене. На полу валялись двое мертвых парней, а на кровати лежала Кэти. Она была жива, хоть и связана. Я пинком открыл дверь ванной. Никого. Левой рукой Хоук уже закрывал входную дверь. В правой он все еще держал наготове свой обрез — так, на всякий случай. Я вышел из ванной.
— Никого и ничего, — констатировал я, засовывая револьвер обратно в кобуру.
Хоук присел возле двух неподвижно лежащих тел.
— Оба готовы, — сообщил он мне.
Я молча кивнул в ответ. Кэти лежала на кровати со связанными за спиной руками. Ноги были опутаны
