семье. Я посвящаю семье всю свою жизнь. Это не отклонение. Это правильное поведение.
— Подавление собственного 'я' — уже отклонение, — сказала Сьюзен.
— А именно? — прежде сдавленный голос Шепарда вдруг зазвенел. Он говорил слишком громко.
— Харв, — сказал я, — не кричи на Сьюз.
— Я не кричу. Господи, Спенсер, она пытается убедить меня, что самопожертвование и жизнь ради семьи могут быть признаками болезни.
— Нет, она не говорит этого, Харв. Она просит тебя задуматься, почему ты ничего не можешь совершить для себя, в собственных интересах. Почему ты все принимаешь только на условиях самопожертвования.
— Я... я не принимаю... я могу делать все, что хочу... для себя самого.
— Например?
— Ну, черт, я... Мне нужны деньги, хорошие вещи для семьи... и... черт! Ты вообще на чьей стороне?
Пам Шепард закрыла лицо ладонями.
— О Господи, — простонала она. — О Господи, за что мне все это?
27
Спустя некоторое время Шепарды отправились домой, беспокойные, неуверенные, но в одной машине, взяв с нас обещание, что мы со Сьюзен вечером пообедаем у них. Дождь прекратился, показалось солнце. Мы со Сьюзен отправились на пляж рядом с Си-стрит, плавали и лежали на песке. Я слушал репортаж о встрече «Сокс» и «Индиане» по маленькому красному портативному «Панасонику», который подарила мне на день рождения Сьюзен. Сьюзен читала Эриксона, с Нантекет-саунд дул легонький ласковый ветерок. Интересно, когда объявится Пауэрс? С этим ничего не поделать. Когда объявится, тогда и объявится. Подготовиться к этому невозможно.
— 'Сокс' проиграл Кливленду, — раздался голос диск-жокея, и полилась мелодия «Лети, малиновка, лети».
Я выключил приемник.
— У них получится, как ты думаешь? — спросил я.
Она пожала плечами:
— Он выглядит не очень обнадеживающе, да?
— Да, но он любит ее.
— Я знаю. — Она замолчала. — А у нас получится?
— Да. У нас уже получилось.
— Уже?
— Да.
— Это означает, что восстанавливается статус-кво?
— Нет.
— Что же это означает?
— Означает, что я сделаю тебе предложение выйти за меня замуж.
Сьюзен закрыла книгу. Долго смотрела на меня, не говоря ни слова. Потом улыбнулась:
— На самом деле?
— Да.
— Из-за происшедшего?
— Думаю, да. Ты согласишься выйти за меня?
Она снова замолчала. Вода в проливе была спокойной. Спокойные волны, зеленые и полновесные, бесшумно накатывались на нас, ласково разбивались о берег.
— Не знаю, — сказала Сьюзен.
— У меня сложилось другое впечатление.
— У меня тоже.
— У меня сложилось впечатление, что ты хочешь выйти за меня замуж и сердишься, что я еще не сделал тебе предложения.
— Неуслышанные песни всегда кажутся более сладкими?
— Нет, не это.
— Доступность не сделала тебя менее заслуживающим любви. Это... Я не знаю. Не правда ли, удивительно? Мне кажется, я хотела, скорее, удостовериться в твоих чувствах, доказательством которых было бы твое предложение, а не совершить этот акт на самом деле.
— Совершение акта не явилось бы для нас чем-то новым.
— Ты понимаешь, что я имею в виду.
