может, бьется в тенетах своего злого гения, то бишь Степановны? Вот и представился удобный случай порвать путы.
- Нет-нет, не проходит. - Ее крупные чувственные губы дрогнули в тонкой улыбке. - Слишком поздно. Если бы еще лет десять назад, то куда ни шло, а теперь - нет. Поздно.
- Вы хотите сказать...
- То, что сказала. Вы не там ищете.
- Но почему? Уверяю вас, Наталья Андриановна, что знавал людей постарше Солитова, весьма падких на галантные эскапады. Поверьте.
- Охотно верю. Я и сама знаю тому примеры, но здесь иной случай. Георгий Мартынович мог увлекаться, хотя и не до такой степени, пока была жива Анна Васильевна. Ее кончина совершенно подкосила его. За какие-то месяцы он постарел на десять лет.
- Дались вам эти десять! - проворчал Гуров. - Значит, вы и мысли не допускаете, что он мог ринуться очертя голову в последнюю авантюру? Навстречу прощальной улыбке судьбы?
- Что вы имеете в виду? - не поняла Гротто.
- Какую-нибудь молоденькую бесовку, которая закрутила беднягу и увлекла... Ну, скажем, на Черноморское побережье Кавказа? Или в Крым? В Прибалтику, Закарпатье - незнамо куда! Были, были аналогичные эпизоды. Причем с мужами такого уровня... Ого-го! Не вашему Солитову чета.
- Кое-что слышала в этом роде, - признала Наталья Андриановна. Более того, я была бы счастлива, если бы и с Георгием Мартыновичем случилось такое.
- А уж как бы я был счастлив, Наталья Андриановна, вы и представить себе не можете! Знай я сейчас, где и с кем пребывает ныне наш досточтимый профессор, я бы и не подумал нарушить его сладостное уединение. Ждать благо не долго. Денежки в подобных случаях уж очень быстро кончаются. Можете мне верить.
- Нет, я вам верю, только боюсь, что напрасны наши столь радужные надежды.
- Так ли? Человек в отпуске, абсолютно свободен, располагает средствами... Вы что, полностью исключаете такой разворот событий?
- Полностью трудно исключить что бы то ни было в человеческой жизни. Но ваша очередная гипотеза маловероятна. Давайте следующий дубль. Какой он у вас по порядку?
- Вы даже не желаете раскрыть карты, - пожаловался Борис Платонович. - Я принужден полагаться на веру.
- Таковы условия нашей игры. Вы ведь сами так захотели?
- Положим, немножко не так, но замнем для ясности. Хоть закурить разрешите?
- Сделайте одолжение.
- Сколько мог, крепился. - Он торопливо зажег дешевую, с удушливо-сладеньким запашком, сигарету.
- Вы у себя, - Наталья Андриановна взглянула на свои часы-медальон. Еще будут вопросы?
- Уже прискучило? - Он попытался разогнать дым. - Потерпите еще немного... С кем Георгий Мартынович был особенно дружен?
- Особенно ни с кем, но добрые отношения поддерживал со многими.
- С мужчинами? Или с женщинами тоже? Взять хоть ваших институтских...
- Оставим эту тему, она... неуместна в сложившихся обстоятельствах. Ведь налицо трагедия, а вы все ищете адюльтер.
- Не ищу, Наталья Андриановна. Пытаюсь надежно исключить, чтоб думать в другом направлении.
- Вот и думайте на здоровье - в другом.
- Непросто с вами, извините за откровенность.
- Не вы один это заметили.
- Однако у нас с вами не совсем обычная встреча, Наталья Андриановна. Я представляю закон, и вы...
- Обязана отвечать на все ваши вопросы? - с присущей ей стремительностью парировала Гротто. - Даже если они представляются мне бестактными? Ну уж нет! Я вообще не желаю более разговаривать, потому что устала и не в настроении. Можете применить ко мне соответствующую статью. Сделайте одолжение.
- Спасибо за помощь, Наталья Андриановна. - Гуров встал, давая понять, что беседа окончена. - Сожалею, что у вас не хватило терпения выслушать меня до конца.
- Что поделаешь. - Она тоже поспешно поднялась, ощущая запоздалую неловкость.
- До свидания. - Он сделал попытку проводить ее до двери.
- Нет уж, прощайте!
- Зачем же вы так?
- Всего доброго, - процедила она сквозь зубы, отнюдь не любуясь собой. Но и не сожалея особенно. Как вышло, так вышло.
Глава восьмая
___________________________________
СБЕРКАССА, ДОЖДЬ, ПРИОТКРЫТАЯ ДВЕРЬ
Дождь хлынул ночью в канун предсказанного Степановной дня. Люсину, стремившемуся с максимальной точностью воспроизвести обстановку, это оказалось как нельзя более на руку.
- Маленькая сценка, которую мы сейчас разыграем, милые женщины, называется следственный эксперимент, - объяснил он сгоравшим от любопытства труженицам поселковой сберкассы. - Но вы не обращайте внимания на мудреные термины и всякую официальщину. Постарайтесь сбросить напряжение. Вспомните, как играли в детстве. Свободно, раскованно, с упоением... Я понятно говорю? - он наклонился к окошку Веры Петровны, старшего контролера.
- Мы постараемся, - смущенно улыбнулась молоденькая женщина в пуховой розовой кофте.
- Вот и замечательно! Роль Георгия Мартыновича Солитова попробует взять на себя мой товарищ, - Владимир Константинович кивнул на Гурова.
Несмотря на то что доставившая их милицейская 'Волга' остановилась у самого порога, Борис Платонович ухитрился изрядно намокнуть. С его плаща и широкополой поношенной шляпы стекали тонкие прерывистые струйки. Он поминутно чихал, нервно отирался платком и вид имел довольно жалкий.
- Они совсем на профессора не похожи, - ехидно стрельнув глазками, высказала сомнение кассирша Марина. - У Георгия Мартыновича зонт был. Он еще его на подоконник поставил.
Люсин взглянул на низкий подоконник и деревянную решетку под ним, за которой виднелись чугунные ребра радиатора водяного отопления. На подоконнике стоял горшок с каким-то широколистным волосатым растением. Люсину всюду теперь попадались цветы, назойливо лезли в глаза, даже ухитрялись прокрадываться в сумеречные пространства сна. Для зонта, даже раскрытого, на подоконнике оставалось достаточно места.
А за окном белыми размочаленными веревками плясали струи. На залитом асфальте вскипали крупные веселые пузыри. Жалко подрагивала пригнутая к самой земле ветка. Зарядило, судя по всему, основательно.
- Зонт мы заменим этой штуковиной, - нашелся Владимир Константинович и вручил Гурову свернутую в трубку газету.
- Я бы могла дать свой, - предложила Вера Петровна.
- Не стоит, - улыбнулся Люсин, - ведь вы будете помнить, что это именно ваш зонтик... Ну как, готовы? Тогда все по местам, а на меня, пожалуйста, не глядите. Меня здесь нет.
Гуров, словно в прокручиваемой обратно киноленте, двинулся спиной к выходу. Протяжно вздохнув, захлопнулась за ним дверь с табличкой: 'Закрыто'. Каким-то шестым чувством Люсин расслышал за шипением струй и хлюпаньем пенных потоков, как переступили сапоги участкового на крыльце и как зашелся в сухом кашле застарелый курильщик Гуров. Но вот он справился, продышался и дернул ручку, лязгнувшую на разболтанных шурупах.
Далее пошло по отрепетированному сценарию.
Вошедший приостановился, потопал, сделал вид, что складывает зонт, и приблизился к окну контролера. Здесь он оглянулся, попятился к подоконнику, где и пристроил свое водозащитное орудие.
